Все. Я дописала фик. Сама для себя неожиданно. Все таки писать о боли - мой удел...
Мне бы очень хотелось, что бы вы оставили свои комментарии на него, это важно для меня.
Часть вторая – Отчаяние.
Но у меня не было на разговоры времени. И желания.
В тот вечер я забрался с ногами в кресло и стал обдумывать все, что со мной происходит в последние дни.
Больше всего, даже больше угрозы смерти, меня волновало мое внезапно появившееся влечение к Снейпу. Ведь это было более, чем странно, согласитесь?
Так, внезапно, я почти влюбился в своего преподавателя по зельям. Раньше я всегда просил совета у Рона или Гермионы, но сейчас… Как я смогу произнести имя Снейпа в одном предложении с «я люблю»?
Обратиться было не к кому, в Запретную Секцию я сам не полезу, а к Дамблдору…
Тут я тихонько вздохнул. Почему жизнь так жестока со мной? Почему все, кого я люблю, умирают или оказываются убийцами? Я проклят, я несу страдания и горе… Боже, спаси мою душу!
Спаси меня от зла, от горя, дай мне хоть немного счастья…
Утром меня разбудила Гермиона.
- Гарри, вставай, - тихо прошептала она. Ее глаза светились участием, она хотела помочь мне, но разве я хотел чтобы погиб кто-то еще?
- Нет.
- Почему нет?
- Это я себе, Герм, себе… Как там Рон? Я в последние дни…
Гермиона внимательно посмотрела на меня.
- Да, мало участвовал в общей жизни, я знаю…
Боже, она даже не сердится на меня.
- Гермиона, прости, дружок… я просто… был немного занят в эти дни.
- Заметь, Гарри, я не спрашиваю, чем ты занят… Я просто хочу тебя спросить… ты… Ты не наделаешь никаких глупостей? Обещай мне.
Я вспомнил про мой чудесный план и меня передернуло от отвращения – какая же я дрянь…
- Конечно, Герми, - сказал я и улыбнулся самой душевной из всех своих улыбок.
Боже, надеюсь, ты простишь меня…
Гермиона доверчиво улыбнулась в ответ и убежала в спальню девочек.
Весь день я ходил с гигантским камнем на сердце и не было никого, кто мог бы снять его… вернее был, но… увы.
Что ж, думаю, пора наконец раскрыть секрет моего замечательного плана. Он был прост – вывести Дамблдора на чистую воду. Как я собирался выполнить этот план, вы, наверное, уже представляете – я же гриффиндорец!
Итак, ровно в восемь часов вечера, как раз после ужина, я подошел к директору и сказал, что нам надо поговорить…
Через несколько минут мы шли по прохладным глубоким подземельям.
- Но, Гарри, почему ты так уверен, что эта комната находится именно здесь? – спрашивал меня всю дорогу директор.
Это начинало раздражать… Я ненавижу, кода мне дурят голову…
- Мы пришли, - напряженно прошептал я.
Произошедшее дальше показалось мне дурным сном, кошмаром из тех, что заставляют тебя кричать и просыпаться в холодном поту. Дверь, к которой мы подошли вздохнула. Да, я клянусь, что это был вздох, и распахнулась…
Я показал профессору, что он может идти первым… и Дамблдор вошел в комнату.
Все случилось слишком быстро. Секунда - и директор оказался нанизан на тяжелое каменное копье.
Я никогда не забуду, как человек, одиноко висящий над пропастью, удерживаемый лишь прочностью копья, проткнувшего ему грудь, шепчет:
- За что?
Я знаю, ты никогда не простишь меня, но… возможно я смогу искупить хоть часть своей вины.
В ту ночь я бродил по подземельям словно призрак, словно воспоминание о самом себе. Я не помню, сколько я сделал шагов и сколько моих вдохов поглотили влажные стены, но в какой-то момент я увидел его.
Человека, который был во всем виноват, самого дорогого для меня человека. Северуса.
- Что Вы… - Северус замолчал, поймав мой взгляд.
Видимо, его потрясли такие резкие изменения во мне. Еще утром я был бодр и весел, а сейчас на него смотрели два пустых зеленых омута вместо глаз.
- Он мертв, – холодно сказал я. – Я убил его. Нет, это Вы убили его. Почему?
Северус Снейп смотрел мне в глаза и не находил себя. Мы молчали, пока шли к его комнатам.
- Я не могу Вам ничего объяснить… пока.
- Пока что?
- Пока Вы не объясните мне, какова Ваша роль во всем этом… Черт, Северус! Зачем? За что?
- Гарри… - я увидел в его глазах отчаяние.
- Ты знал, что всего кого я люблю, погибают… Так почему?
- Поэтому.
Северус сел в кресло и закатал рукав халата на левой руке. На его коже горела отвратительная отметина – череп с высунутой, наподобие языка, змеей. Такая чужеродная на этой чудесной белой коже.
Я опустился на колени перед Северусом и взял его руку в свои.
- Я не могу любить тебя, Северус, ты же знаешь… - прошептал я.
Мои губы коснулись его кожи, я целовал Черную метку, я хотел забрать ее на себя – пусть проклятие висит над проклятыми, пусть он будет свободен.
Северус взял меня за подбородок и поцеловал. Простое касание губ… но иногда этого достаточно для соприкосновения душ.
- Но я люблю тебя, - закончил я фразу и посмотрел на человека сидящего передо мной.
У него были черные волосы, худое бледное тело и глаза, темные, словно ночное небо без звезд…
Это только кажется, что беззвездное небо пустое и черное… Но самом деле, звезды никуда не исчезли, они просто спрятались.
Сегодня я увидел звезды в его глазах.
Северус порывисто схватил меня и усадил к себе на колени. Его руки скользнули по моему телу, расстегнули рубашку, прижали меня к горячему худощавому телу.
- Я не обещаю, что это будет легко… но у тебя ведь нет выбора, правда, Гарри?
Неправда… у меня был выбор… Выбор всегда есть.
Или нет?