Примечание: (только в дневнике) Рассказ умудрилась написать меньше, чем за час. Вдохновилась, блин. Идея стукнула сразу. Не бейте больно.
Жюле Верне и Ко + ДКР все права.
"Моя обитель. Красивое место. Горы, окутанные сейчас розоватой дымкой заката, сосны, огромный утес на котором стоит мой дом. Хотя, домом это не назовешь - две тонкие стены и обломок третьей. Здесь когда-то или люди, но потом они ушли. Может быть они умерли, может быть захотели найти лучшие места для обитания. Мне все равно.
Если вы думаете, что я пишу это письмо, в надежде, что меня пожалеют, вы ошибаетесь. Просто - это письмо мой проводник в другой мир. А я очень хочу туда.
Меня зовут Джонатан. Я родился в Нью-Орлеане, в те времена, когда Новый Свет был еще колониальной держвой. Мои родители - простые помещики, они жили в огромном новом доме с большими окнами и прокуренными гостинными в стиле того времени.
Я, с детства увлекался историей, литературой и разными науками. Много рисовал, музицировал. Родители были не против моих занятий, она считали, что это все юношеские прихоти и хотеи отправить меня в Британию, нашу родину, где я мог бы получить образование достойное моего положения.
С этой мыслью, родные посадили меня на шхуну "Мари-Елена", которая шла в порт Глазго и вручили письмо к какому-то старому другу отца. Он должен был помочь нме устроиться в Британии и направить в учебное заведение.
Те дни были прекрасны. Наш корабль несся через Атлантический океан, рассекая голубые воды и отражения облаков.
От скуки я вел дневник. В нем, я записывал свои наблюдения, переживания и условия, с намерением - позже, опубликовать их в какой-нибудь газете.
Как-то раз, когда наша шхуна огибала очередной меридиан, борясь с холодным фордевиндом и туманом, в поле зрения нам попалась странная светящаяся точка. Моряк, сидевший на мачте, его звали Патрик внезапно закричал и стал размахивать руками на манер мельницы. Для меня все его движения были непонятны, но матрос, пробегавший мимо подтолкнул меня и крикнул: Что стоите, не видите, там человек за бортом!
Я скорее побежал на нос, чтобы рассмотреть получше. Капитан уже стоял на мостике и щурясь, смотрел в подзорную трубу.
Мы подплывали.
Через несколько минут моряки вытащили на борот трех мужчин, окоченевших от холода и повели их к нашем коку, Майклу, по совместительству доктору.
Новые пассажиры не поднимались на борт уе двое суток, между тем, погода наладилась и солнце уже высушило стаксели.
В тот день, это было 25 июня, если я не ошибаюсь, наши пассажиры вошли в общую столовую - похдороватся.
Первый из них, весьма представительный мужчина средних лет с пушитсыми усами, пердставил нам своих друзей:
Меня зовут Алан Колдбрайт, а это мои друзья доктор Саммерс и мистер Пачули.
Доктор Саммерс поздоровался со всеми присутствуюшими, даже сел с нами играть в карты.
Мистер пачули, человек с худым длинным лицом и нависшими на лицо черными волосами стоял в строне. Услышав свое имя, он как-будто оживился, но лишь кивнул. Как мы поняли, это был один из образованных индецев Северной Америки. Возможно, он был проводником у этоих двух почтенных господ, а может их помошнико, нам он ичего не рассказал.
В тот же, вечер, когда я стоял на палубе, вычерчивая карту звездного неба, индеец подошел о мне.
- Здравствуйте, - вежливо поздоровался он.
Я очень удивился, ведь до этого он ни с кем из не разговаривал, у меня сложилось, даже впечаление, что челоек этот не знает английского.
Я кивнул.
- Вы ведь едете в Лондон учится? - спросил индеец.
- Да, - ответил я.
- И кем же вы хотите стать? - вовь спросил он.
Такая заинтересованность стала меня настораживать, это явно не просто дань вежливости.
- Эээ... историком, - я немного заикался от волнения.
Он как-будто улыбнулся, обнажив кривые черные зубы.
- Вам это не суждено, скоро вас настигнет ветер, - прошептал он.
Внезапно, в глазах у меня помутнело и я упал наземь.
Очнулся я лишь в Глазго, лежа на больничной койе в городской больнице. Надо мной стоял капитан, Алан Колдбрайти и доктор Саммерс. Индейца не было.
Страх сковал мое тело.
- А где мистер Пачули?
Мужчины, казалось удивились такому неожиданному вопросу, но капитан ответил:
- Осматривает город, кажется.
Этим же вечером, индейца нашли в дном из кварталов Глазго с перерезанным горлом. Возможно, он подрася с какими-то моряками, а может его настигла чьята кара, но так или иначе его похоронили на маленьком заброшенном кладбище.
Тогда-то я и узнал его имя - Белый Ветер.
Мои спутники, волновавшиеся за мое состояние не пустили меня на похороны о чем я не особенно жалел. В те дни лучшей компанией для меня были книга и перо, которым я записывал все те странности, которые случалтсь со мной.
Я так и не решился сказать, что со мной произошло, несмотря на все старания доктора Саммерса и капитана. Как мне казалось, они не смогут понять меня и только испугаются.
Дни текли своим чередом, мне пора было ехать в пригород Эдинбурга, где жил старый друг моего отца. Собрав нехитрый скарб, я заказал экипаж и поздим июльским вечером мы отправились в поместье.
Друг отца. его звали лорд Арлингтон, очень волновался обо мне и регулярно посылал письма. Одно из них пришло как раз за несколько минут до моего отъезда и я начал читать его только в экипаже.
Жаркие вечерние сумерки морили меня в сон и я с большим трудом разбирал угловатый с наклоном влево, подчерк сэра Арлингтона.
Он писал что-то о неурожае и резком западном ветре, который срывал крышы крестьянских домов и рыбацкие сети. Ветер, по его словам начался 25 июня и не стихал до сих пор. Местные старухи, склонные видеть во всем Божье предзнаменование говорили, что скоро кто-то умрет из великих, но лорд, как человек образованный этм слухам не верил и попросил приходскому священнику отметить это в своей воскресной проповеди.
Я как раз дочитал письмо, как свет совсем исчез и пора было ложиться спать.
В ту ночь я видел странный сон: будто ветер, это седой старик в длинном балахоне, он подошел ко мне и начал разговаривать. Его речь, сначала нормальная, перешла в какие-то заклинание и мне стало холодно, потом он протянул руку к моей груди и она прошла сквозь меня.
Стало холодно и я проснулся.
Через пять часов после рассвета мы прибыли в поместье лорда Арлингтона. Это был огромный замок, романских форм с узкими бойницами, предназначенными для стрелков и травой, растущий из под старинной мостовой.
В целом, замок мне понравился, комната, где я жил была на редкость уютной, с великолепным видом на горную долину.
Особенно впечатляла она во время заката.
И я решил отправится - обследовать ее.
За обедом, я высказал свою мысль хозяину замка. Тот помрачнел, его жена, милая леди Сесилия, прижала платок к лицу.
- Джонатан, я бы не советовал идти туда, - серьезно сказал не хозяин.
Его жена, еще больше побледнев, добавила.
- Местные говорят, что там живут грозные духи.
Лорд Арлингтон решительно отмел это предположение.
- Все это чушь! - воскликнул он, - Но в горах часто случаются обвалы, а в такой ветер...
Леди Сесилия хотела еще немного поговорить со мной о горных духах, но я так расстроился, что тоже откланялся.
Закончив читать скуные псалмы, больше в этом доме ничего не было, я погасил свечу и уснул.
На этот раз, мне приснилось, как втер, ледяной и плотный, как комок глины пронесся сквозь меня с хохотом, но во мне же все заледенело. И тогда и услышал шум гор.
Они, казалось, что-то говорили друг другу. С этой мыслью я проснулся. Было очень рано, рассветная дымка только появилась, но в моей головые уже созрел план.
Быстро одевшись и прихватитв, неизменные перо и книгу, я спустился вниз, раскрыл ворота и бодрым шагом пошел по сельской дороге. Вскоре, она первратилась в узкую каменистую тропинку, явно, что даже овцы не часто ей пользовались.
Солнце еще не взошло и я решил вернуться еще до завтрака, чтобы не пугать хозяев.
Тропинка закруглилась и повела вертикально вверх. Склон был усзки и покрытый острыми камнями, анподобие гравия, но я взобрался по нему.
И вот, я на утесе. К моему величайшему удивлению, там стоял дом. Три стены, одна из которых наполовину разобрана, хотя свиду она казалась довольно крепкой.
Из любопытства, я вошел внутрь. Дальше ничего произошло, но на меня обрушилась лавина звуков! Ветер нес крики, стоны, шуршание травы, треск поленьев в печке и шум воды в роднике.
Внутри меня ничего не осталось, кроме этих звуков, я жил ими и был ими.
Не буду описывать, как прошли все те годы и века, что я провел на утесе. Как мне кажется, он был зачарован чем-то более могущественным, чем вся магия этого мира.
А о магиии я узнал случайно. Как-то раз, когда ветер дул с востока я почувствовал чьи-то крики, топот, радостный смех. Они дллись долго, заполнили меня всего и с тех пор я знал, что в этом мире существует Колдовство и частности Школа Магии и Колдовства: Хогвартс.
Я многое узнал о людях населявших ее. Они звали себя магами, а остальных людей магллами. Некоторые из них были добрыми, другие злыми и напыщенными. Много было и безвольных людей, они как известняк крошились под огромными жерновами бюрократической машины. Я виде, как вспыхивали войны, принимались законы, появлялись машины.
Но был один человек, интересовавший меня больше всего. Его звали Гарри Поттер.
Этот мальчик, живший в графстве Сюррей таил в себе столько тайн и парадоксов, что одни мысли его разгоняли мою скуку. А его приключения!
Я часто видел, как вокруг него умирают люди. Сначала, мальчик не замечал этого, он жил своей обычной жизни. прятался в рамках нормального ребенка, но вскоре, когда все, к кому он так или иначе испытывал родственные чувства начали умирать, он задумался. Его чувства, сова, пролетая много миль оседали в моей голове и руках, подрагивая и кружась вокруг.
Так, мы подошли к причине моего письма.
Я стал им, я стал видеть и чувствовать все его переживания и теперь, когда три дня назад, его крестный, последний из любимых людей умер, попав в адские ворота, когад он должен, как ни в чем не бывало вернуться домой к своим деде и тете, чтобы на следующий год мер еще кто-то, я понял: моя смерть повернет колесо его судьбы и даст мне долгожданное спокойствие.
Сейчас, когда я дописываю эти срочки, Гарри Поттер смотрит в окно и всопминает Сириуса, последнего человека, кому он мог довериться. Целиком и полность.
Я не знаю, правильно ли я днлаю, может все это бред и мне суждено еще вечность существовать так, ибо жизнью назвать я это не могу, не знаю.
Но пишу - (неразборчивые руны - прим. автора).
С надеждой, Джонатан."
Высокий худой мужчина с лохматыми волосами, цвета соломы, сунул письмо к карман сюртуку, сложил почти в молитвенном жесте и закрыл глаза.
Через секунду, он исчез.
Ветер ворвался в спальню Гарри, разметал учебники и ласков коснувшись его плеча, исчез.
Он свободен. Жизнь искуплена.