Если ты неожиданно обнаружил, что твой спутник – Вергилий, велик шанс, что ты в аду.
Очень недобрая и вообще прАтивная Сехмет подсадила меня на очередную траву.
С учетом того, что на мне висят два больших фика по Бличу, один гигантский по Наруто и еще один по Треку, идея ввязаться в челлендж на fanfic100 похожа на первые признаки слабоумия. Но я таки это сделала и написала первые драбблы:
Автор: Samishige.
Фандом: Bleach.
Пэйринг: Кира Изуру и все-все-все.
Жанр: повествовательный, возможен преслеш и пафос.
Рейтинг: PG.
Дисклеймер: никакой выгоды не извлекаю, все права на персонажей и названия принадлежат Кубо Тайту.
Предупреждение: серия драбблов, возможно насилие и вообще это гнусный джен. Беты, естественно, нет. Пафос в первых трех драбблах зашкаливает, но дальше идет нормальный текст.
1. Счастье. Счастье. Это не совсем то, что можно увидеть в глазах офицера четвертого отряда, когда заходишь в его комнату или встречаешься с ним на плацу. Обычно его глаза полны тоски и он даже не пытается скрывать свои чувства. Это недостойно настоящего воина, как и недостойно настоящего врача.
Однажды кто-то говорит ему об этом и с тех пор офицер четвертого отряда пытается выдавить фальшивую улыбку каждый раз, когда видит, что кто-то на него смотрит. Улыбаться – значит быть вежливым. Быть счастливым хорошо, быть настоящим воином – правильно. Офицер четвертого отряда счастлив выполнять свои обязанности и безумно рад, что его не отстранили от работы в госпитале.
2. Печаль.Невозможно быть печальным, когда вокруг танцуют люди и взрываются фейерверки. Даже бледный, вечно затюканный мальчик Кира Изуру улыбается, когда видит, как бродячие руконгайские акробаты показывают представление на рыночной площади. Сегодня праздник Танабата и студентов Академии отпустили «на свободу», позволив целую ночь отсутствовать в казармах и праздновать-праздновать до упаду. Кира стоит, прислонившись к деревянному столбу и смотрит на крутящиеся огненные колеса, сияющие в темноте. Где-то вдалеке находятся его лучшие друзья, Ренджи и Хинамори Момо, они наверняка участвуют в праздничных конкурсах или общаются со своими руконгайскими знакомыми. У будущего лейтенанта третьего отряда, стоящего в одиночестве на рыночной площади, нет живых родственников и нет знакомых в Руконгае, но он знает, что печалится в этот вечер было бы неправильно. И он веселится.
3. Радость.Радость – это светлое, солнечное чувство. Такое же яркое и нежное, как короткие, торчащие на затылке ежиком волосы лучшего студента Академии младших курков – Киры Изуру. Его будущий капитан, сидящий на старом узловатом дереве с тарелкой сушеной хурмы в руках чувствует, что почти счастлив. Его радуют не лето, не солнце, не блондинистые прядки и даже не бело-голубая форма, навевающая воспоминания о незабываемом годе учебы в Академии. Нет, его радует то невероятное предвкушение, какое испытывает лиса прежде чем сомкнуть зубы на горле беззащитной мыши. Самое важное в такой охоте – это умение тщательно скрыться и не подавать виду, что погоня за глупой мышью уже началась. Особенно это важно, если мышь вовсе не глупая. А юный студент Академии не дурак - это видно по его прищуренным во время атаки глазам. Но это не делает охоту менее привлекательной. Просто радость лисы всегда окрашена в кроваво-рыжий цвет, похожий на лучи закатного солнца.
4. Жажда мести.- Остановитесь! – рядом с дерущимися раздался вовсе не крик дежурного офицера, а унылый хрипловатый голос.
Рядовые узнали его сразу и обернулись к своему лейтенанту.
- Что здесь происходит? – спросил тот.
- Ничего, лейтенант Кира, - подобострастно улыбаясь, начал кто-то из дерущихся. На лице у него расцветал красивый синяк. – Мы с ребятами просто пошутили.
- Вы дрались, - отрезал лейтенант Кира и посмотрел на подчиненных из-под длинной челки. – На гауптвахту, все присутствующие.
Рядовые замолчали, не веря собственным ушам: лейтенант отправляет на гауптвахту за небольшую драку, даже не на дежурстве. Видимо, у него кровь в жилах действительно голубая. И холодная, как вода в канализации, где он служил долгое время.
Наконец, кто-то из наказанных первым пожимает плечами и движется по направлению к собственным казармам. За ним следуют все остальные. Мстить лейтенанту, пока о нем печется капитан бессмысленно и бесполезно. Но это не мешает жажде мести кипеть в несомненно красной крови рядовых.
5. Надежда.- Как ты думаешь, там кто-нибудь жив, Кира? – шепчет на ухо коллеге лейтенант девятого отряда.
Лейтенанту третьего, стоящему напротив распахнутой двери в опустевший после нападения Пустых публичный дом, сложно ответить на этот вопрос. Рейацу выживших он не чувствует, ведь они простые души без способностей, а чтобы обследовать все здание потребуется несколько часов.
- Надежда всегда есть, - неохотно говорит лейтенант третьего отряда и заходит в темное помещение.
Внутри запах крови и быстрого разложения, характерного как для жаркого климата Руконгая, так и для распада духовных частиц. Вряд ли здесь кто-то мог выжить, а если и смог, то Кира ему не завидует.
Внезапно его коллега спотыкается и падает на пол, больно ударившись об пол. Когда ругань стихает, Кира берет со стола догорающую свечу и светит ей на то месте, где только что стоял его коллега.
- Все в порядке, лейтенант Хисаги, - бесстрастно говорит Кира. – Это просто оторванная рука.
Даже в таком тусклом свете видно, что лейтенант девятого слегка бледнеет.
6. Сострадание.- Пожалуйста, пожалуйста! – пронзительно кричит выбежавшая из толпы женщина. – Помогите моему ребенку.
Шинигами, следующие в Сейретей, останавливаются и несколько лениво рассматривают содрогающуюся от рыданий женщину. Впрочем, если ее ребенка еще можно спасти, то он просто везунчик: вместе с рядовыми одиннадцатого отряда идут так же медики из четвертого. Они затравленно оглядываются на мощных качков из другого отряда, но все же подходят к женщине. Один из них, судя по всему офицер, принимает ребенка из рук матери и внимательно осматривает. Ребенок кричит.
- Он умирает, - тихо говорит шинигами и в его голосе звучит неподдельное сострадание. – Ваш сын умирает от голода. Вам нужно его покормить.
- Но у меня нет денег, - ошарашено говорит женщина и тянет младенца к себе.
Медик, помедлив секунду, словно запоминая черты лица ребенка, отдает его в руки матери. Ребенок кричит тоненько и отчаянно, как раненый котенок.
- Мне очень жаль, - говорит офицер и возвращается к остальным шинигами.
- Это не твоя вина, Кира, - хлопает его по плечу один из коллег. – Нефиг было рожать, если прокормить не могут.
Шинигами по имени Кира качает головой и идет вместе со всеми в Сейретей. Женщина с умирающим ребенком остается за воротами.
7. Застенчивость.- Ты такой застенчивый, Кира-кун, прямо как девушка! – восторженно щебечет Хинамори Момом и заправляет своему другу цветок за уши.
Его волосы заметно отросли со времен Академии и челка теперь наполовину закрывает покрасневшее от недовольства лицо. Кира морщится, но все же терпит неожиданные ласки Хинамори. Сзади раздается мягкий смех.
- Хинамори-кун, отпусти бедного юношу, ты его смущаешь, - говорит бархатным голосом капитан девушки и смотрит на Киру.
В глазах у мужчины горят яркие искорки смеха и еще чего-то, смутно похожего на удовольствие. Киру смущают подобные взгляды и он вынимает цветок из волос.
- Правда, Хинамори-кун, не надо, - вежливо, но непреклонно говорит он девушке.
- А мне понрааавилось, - раздается ехидный голос с крыши.
Кира поднимает голову и видит, что на скользкой черепице сидит Ичимару Гин и улыбается, прищурив глаза от яркого солнца.
- Капитан! – не то возмущенно, не то удивленно восклицает Кира.
Все смеются.
8. Задумчивость.- Ты чего такой задумчивый? – рядом с партой лучшего ученика курса возникает яркое пятно и рыжий руконгаец усаживается прямо на конспекты по истории развития кидо.
Обладатель конспектов недовольно хмурит брови и вытягивает тонкую бумагу из-под задницы своего друга.
- Я не задумчивый, я просто серьезный, - говорит он, снова зарываясь в конспекты.
- Я тебя умоляю, на улице весна. Тепло, солнышко греет, птички поют, а ты тут сидишь в пыли среди какой-то… - рыжеволосый выхватывает лист из рук своего сокурсника и подносит глазами. – Истории кидо. Ты с ума сошел, Кира?
Кира хлопает глазами, не зная что ответить. Грубоватая забота руконгайского друга так и остается для него загадкой. Во всех смыслах.
Поэтому когда рыжеволосый сгребает более слабого друга в охапку и тащит вон из аудитории, громко высказываясь вслух о тренировках на свежем воздухе, Изуру остается только слабо улыбаться и пытаться вывернуть руку из крепкого захвата.
9. Растерянность.- Итак, Кира Изуру, вы получили распределение в один из лучших отрядов, - пожилой преподаватель сидит напротив своего теперь уже бывшего ученика и хмурится. – Чем же вы недовольны?
- Я не недоволен, учитель, - смущенно говорит светловолосый юноша, сжимая в руках бумаги с печатями. – Просто я несколько растерян.
- Чем? – нетерпеливо спрашивает его бывший преподаватель.
- Четвертый отряд… это так неожиданно, - бормочет парень.
Его можно понять: назначение в четвертый было приговором для такого молодого и талантливого специалиста, как Кира. Лучший из лучших на своем курсе и один из самых блестящих студентов Академии, учившихся за последние годы. Умный, воспитанный юноша с хорошими навыками как в кидо, так и в фехтовании. Отправлять его к мусорщикам в четвертый было расточительством.
Старый преподаватель задумчиво покрутил в пальцах длинный седой ус. Ему не нравилось решение Сейретея, но изменить его он не мог: в четвертом была острая нехватка офицеров и талантливого юношу было решено отправить к ним.
- Хорошо, студент, - наконец сказал старик. – Давайте поговорим на чистоту. Направление в четвертый отряд – это не смертный приговор и не клеймо позора. Посидишь там пару лет, поучишься медицинскому кидо, может и понравится, - старый преподаватель незаметно для себя перешел на отеческий тон.
Кира тихо вздохнул.
- Или тебя переведут в другой отряд, - обнадеживающе закончил старик.
- Спасибо, учитель, - юноша поклонился старому преподавателю и выскользнул из кабинета, такой же растерянный как и был.
- Бедный мальчик, - сказал преподаватель, сам некогда служивший в первом отряде, а потом посмотрел на дверь. – Следующий!
10. Одиночество.Одиночество было всем прекрасно, кроме одного: Кира безумно скучал по своим друзьям из Академии. Хинамори Момо и Ренджи получили распределение в пятый отряд к одному из самых достойных капитанов, а лучшему ученику курса приходилось ухаживать за ранеными в драках рядовыми и заниматься хозяйственными работами.
Правда, ничего унизительного его делать не заставляли. В отличие от большинства слухов, ходивших в Академии, четвертый отряд не был кошмарным местом, где из новичков делали сасими, но времени катастрофически не хватало. И поводов для общения с друзьями становилось все меньше: они были заняты бумажной работой, тренировками и редкими дежурствами на территории Сейретея, тогда как у Киры рабочие дни незаметно превратились в рабочие сутки и постоянные авралы не давали передохнуть. Одиночество, несомненно, было прекрасно – тишина, никаких стонов раненых, никаких взрывов и никакого страдания. Тишь и благодать.
Внезапно черепица позади Киры захрустела и на крышу поднялся Хисаги Шухей. Он пошатывался, старательно пытаясь удержать в руках несколько бутылочек с сакэ, пиалы и вяленую рыбу. Кира тихо рассмеялся, но все же вскочил на ноги и помог старшему товарищу поставить еду и выпивку на косой склон крыши. Их ждал ночной пир.
- Вы отличной скрываете свою рейацу, семпай, - с легкими нотками зависти сказал офицер четвертого отряда.
Хисаги Шухей улыбнулся. Он был старше Киры и его академическую карьеру нельзя было назвать блестящей – даже в Академию он смог поступить не с первого раза. Но попав в девятый отряд, Шухей сразу же почувствовать себя как дома и быстро стал третьим офицером, что вызвало волну недовольства со стороны более старших членов отряда. Все пророчили ему звание лейтенанта, что так же не помогало укреплению отношений в девятом. Хисаги Шухей оказался в одиночестве.
В Академии они с Кирой почти не общались, но регулярные совместные дежурства сблизили двух шинигами. Девятый отряд занимался расследованиями и им часто нужна была помощь медиков. Кира регулярно попадал в переделки со своим старшим коллегой. Капитан четвертого отряда радовалась такому сближению отрядов и старалась как можно чаще отправлять молодых шинигами работать вместе.
- До дна! – третий офицер девятого отряда разлил сакэ и торжественно поднес свою пиалу ко рту.
Кира сделал тоже самое.
11. Вторжение.Вокруг дежурящих офицеров третьего и девятого отрядов закружилась адская бабочка. После некоторых раздумий она опустилась на палец молодого лейтенанта третьего отряда и тот начал читать приказ начальства:
- Всем отрядам! Произошло вторжение, повторяю: произошло вторжение! Группа риока пересекла границу между Сейтереем и Руконгаем и на данный момент разбросана по всей территории Сейретея. Их необходимо найти и уничтожить.
Лейтенант третьего отряда закончил диктовать и посмотрел на своего старшего коллегу. Лицо лейтенанта девятого, Хисаги Шухея, вытянулось от изумления, но через мгновение он взял себя в руки и начал отдавать рядовым четкие и ясные приказы. Его коллега только молча кивал, когда приказы затрагивали членов его отряда. Спустя пару минут ворота площадь перед ворота в Руконгай, где они дежурили, опустела и старшие офицеры остались в одиночестве.
- Что ты обо всем этом думаешь, Кира? – спросил лейтенант девятого, болезненно щурясь на солнце.
- Не знаю, - ответил Кира. – Вторжений не было уже многие годы, на уроках истории нам рассказывали, что иногда из генсея к нам приходят риока и пытаются вернуть какую-то душу назад, к ее семье, но такого еще никогда не было. Чего они хотят?
Шухей невесело усмехнулся.
- Вряд ли чего-то хорошего, - сказал он. – Ладно, Кира, пошли. Нас ждет собрание лейтенантов. Хотя нам не скажут там ничего нового, я уверен.
Кира кивнул и побежал следом за старшим товарищем.
12. Убийство. Дежурства, несмотря на всеобщую мобилизацию продолжались. Кире начинало казаться, что большая часть рядовых даже обрадовалась вторжению риока: они по крайней мере больше не скучали по казармам.
Впрочем, лейтенанту третьего отряда тоже не приходилось жаловаться на скуку. Даже сейчас, сидя в своем небольшом кабинете и ожидая возвращения очередного отряда дежурных, он чувствовал как напряжение последних дней только усиливается. Он не мог спать, не мог не думать о произошедшем вчера. Один из риока убил капитана пятого отряда, убил его собственным мечом и пришпилил к башне, словно насмехаясь над бегающими внизу шинигами. Это было ужасно, но хуже всего то, что смерть капитана Айзена не укрепила отношения между отрядами, не сплотила их перед лицом врага, а лишь усилила ненависть и недоверие. Кире пришлось сразиться с Хинамори. Они были друзьями еще с Академии и хотя в последнее время их отношениям не хватало прежней глубины, Кира относился к своей маленькой подруге с прежней теплотой. Но все изменилось вчера, когда она как дикий зверь набросилась на его собственного капитана. Им пришлось сразиться, предать собственную дружбу. Но не это вызвало дикую, острую боль в груди Киру: дружба с Хинамори рассыпалась закономерно, так и должно было быть, Кира понимал это в глубине души, и удар не был так силен. Куда хуже было то, что на месте капитана пятого отряда мог оказаться его собственный. И тогда Кира так же как и Хинамори набросился бы на Айзена или на любого другого капитана, попавшегося ему на пути, чтобы утолить свою боль в жажде убийства.
13. Вандализм.– Это… - капитан десятого отряда замер на пороге, не находя слов, чтобы выразить переполнявшие его эмоции.
- Вандализм, капитан, - совершенно невменяемый, в одной набедренной повязке и с вздыбленной челкой, лейтенант третьего отряда, выглядел ожившей карикатурой, бичующей пороки шинигами.
Пьяный лейтенант гордо улыбался, а то что Кира был пьяным, отражалось не только на его внешнем виде, но и в запахе алкоголя, густо пропитавшем кабинет старших офицеров десятого отряда. Он был единственным, кто находился хотя бы в подобие сознания: остальные участники оргии валялись по углам, лишь вяло подергиваясь, когда яркий свет из дверного проема касался их лиц. Все вокруг было заставлено пустыми бутылками, пиалами и огрызками от разнообразной снеди, которую пьянчуги использовали в качестве закуски. В самом центре комнаты, рядом со сладко спящим лейтенантом девятого отряда, расползалось большое подозрительное пятно. На рабочем столе капитана, о ужас, лежал спящий офицер двенадцатого отряда, а в его руке была полупустая бутылка сакэ, содержимое которой разлилось по документам отряда. И венцом всего была Мацумото Рангику, лежащая на диване с умиротворенным лицом маленького ребенка. Вместо подушки она положила себе под голову пустую бутылку, а розовый шарф исполнял роль балдахина, свешиваясь с люстры на потолке.
Хицугая Тоширо, капитан десятого отряда, еще раз с ужасом посмотрел на остатки кабинета и задвинул за собой дверь.
Капитан? – раздался за дверью приглушенный голос лейтенанта Киры.
14. Похищение.Слухи о том, что у наследника одного из Великих Домов украли невесту расползались по Руконгаю со скоростью лесного пожара. Шинигами старались не отставать от соседей и теперь каждое дежурство, каждый поход в столовую и даже каждое собрание лейтенантов не проходило без обсуждения этой животрепещущей темы. Кира, которому обсуждения личной жизни аристократии не нравились по целому множеству причин, в эти дни старался отсиживаться, отмалчиваться и проводить больше времени в одиночных тренировках. Последние три дня он провел в библиотеке, военные трактаты китайских авторов с грунта и полностью игнорировал происходящее вокруг. Трактаты были действительно интересными и, к тому же, в библиотеке было темно и прохладно в отличие от раскаленных яростным летним солнцем, мостовых Сейретея.
- Прячешься от жары? – раздался над самым ухом голос лейтенанта девятого отряда. Столкнуться с ним в библиотеке было настоящей неожиданностью и Кира повернулся на стуле, чтобы разглядеть друга. Прошло несколько секунд, лейтенанты молча разглядывали друг друга, а потом постучал пальцем по обложке трактата.
- Читаешь по-китайски? – разговор явно не клеился, но Хисаги явно не собирался отступать от намеченной цели. – Интересно?
Кира, наконец, смог стряхнуть с себя оцепенение, которое охватывало его еще со студенческих лет, когда многочасовое сидение в библиотеке было более привычным занятием, чем сейчас.
- Привет, - прошептал он, стараясь не нарушить ставшую привычной тишину. – Да, это китайский язык. Достаточно интересно.
Хисаги заулыбался.
- Могу я тебя украсть от этих пылесборников хотя бы на пару часов? Прошел дождь, снаружи сейчас прохладно, а у меня неожиданно наклюнулись деньги, да и повод есть отпраздновать.
- Отпраздновать что? – заинтересовался Кира, поднимаясь из-за стола. Прогуляться с другом в ближайший кабак было не самой плохой идеей.
- По пути расскажу, - Шухей ухватил коллегу за рукав и потащил вон из библиотеки.
Снаружи было действительно прохладно, что весьма неожиданно для влажного и теплого японского лета, но солнце все еще припекало и Кира поспешил укрыться в одном из руконгайских кабаков.
- До дна! – торжественно объявил Хисаги и выпил первую чарку залпом. – Ты уже в курсе того, что у наследника дома Кёраку украли невесту? Капитан целыми днями пропадает у себя в поместье, помогая бедному наследнику забыться в алкогольном бреду.
Бледное лицо Киры вытянулось от недоумения, смешанного с отвращением: он не ожидал, что Хисаги захочет с ним говорить о теме, которую он избегал ве прошедшие дни. Но лейтенант девятого продолжил говорить:
- В общем, мы с ребятками решили выяснить что же там произошло на самом деле, - лейтенант девятого увидел, что хозяин кабака прислушался к его словам и протянул тому свою опустевшую пиалу. Когда чарка наполнилась чистейшим контрабандным виски, Хисаги продолжил. – В общем, последние несколько дней мы разнюхивали все об этой истории и в итоге нашли эту невесту.
Кира изумленно посмотрел на Хисаги из-под длинной челки. Не в правилах лейтенанта девятого было врать о собственных подвигах, но это тянуло на сумасшедший розыгрыш. Объединенные силы шестого и восьмого отрядов, вместе с личной охраной Великого Дома не смогли найти пропавшую девушку, а горе-журналисты смогли. Это странно, даже очень.
- Зря сомневаешься, - ухмыльнулся слегка хмельной Хисаги. – Девица жива и вполне себе счастлива, даже слишком на мой вкус: аристократка, наследница Великого Дома сбежала вместе с бродячим циркачом, как тебе такая шутка? Она еще в отчем доме договорилась с полюбовником о том, что тот похитит ее перед свадьбой и теперь оба Дома молчат, словно воды в рот набрали, а девица пляшет на рынке вместе со своим клоуном. Позор тот еще, между прочим. Впрочем, твои… эээ… - Хисаги посмотрел на Киру, но проглотил обидные слова в адрес аристократов. – Готовы заплатить любому, лишь бы об этой истории не узнала общественность. Поэтому статьи не будет.
Кира посмотрел на широко улыбающегося трактирщика и тяжело вздохнул: видимо, зря Хисаги дали денег.
15. Контрабанда.- Интересно, откуда они достают выпивку с грунта? – Ренджи принюхался к джину, плескавшемуся в стакане, и залпом выпил.
- Это действительно странно, Ренджи-кун, но какая нам разница! Это же вкусно! – Хинамори звонко рассмеялась и попросила у трактирщика налить еще немного шампанского.
- Да, действительно странно, - раскрасневшийся Кира потрепал ежик блондинистых волос на затылке и пригубил пиво, стоявшее перед ним в огромной кружке. От выпивки он всегда краснел, да и язык начинал заплетаться, но экзотический вкус напитков, продававшихся в этом трактире, даже такого убежденного трезвенника как он заставлял тратить остатки стипендии. – Может быть, кто-то из Сейретея ему помогает?
- Ты что! – возмутилась правильная Хинамори. – Это же контрабанда, за этот могут отправить на гауптвахту или офицерского знания лишить. Да и кто может открывать Секаймон по собственному желанию?
- Уроды из двенадцатого? – порядком набравшийся Ренджи оперся на стол совсем близко от Киры и длинным, плавным жестом распустил красные волосы.
Несколько посетителей обернулось к ним и Кира смутился от их пристальных взглядов. Снимать себе кого-то на ночь юный студент сейчас не собирался. К тому же, с ними Хинамори! Кира толкнул друга локтем в бок и выразительно посмотрел сначала на друга, а потом на девушку, разглядывающую пузырьки у себя в бокале. Ренджи намек понял и собрал волосы обратно в хвост.
- Ренджи-кун, нельзя так говорить о членах двенадцатого отряда, - наставительно сказала Хинамори. – Они занимаются важным, очень важным делом!
- Что же ты сама к ним не попросишься, а? – подколол девушку рыжий руконгаец. – А то все «капитан Айзен то, капитан Айзен это». Пошла бы к душке-Маюри, он бы тебя быстро сдал… на опыты.
Кире оставалось только промолчать и уставиться в дальний угол трактира, где оживленно спорили два человека: странный рогатый человек в синей юкате и уже известный им хозяин трактира. Рогатый человек улыбался, размахивал руками, а трактирщик что-то записывал на клочок бумаги. Действительно странно.
16. Измена.Зимой в Обществе Душ очень холодно.
Холодный воздух замедляет свободный поток духовных частиц, дающих силу всем обитателям этого мира и те, кто испытывают голод, становятся злее и агрессивнее, так же как и Пустые, чьи нападения учащаются с наступлением зимнего периода. В конце декабря, перед самым Новым годом в госпитале четвертого отряда, особенного много пациентов – это и раненые в бою, и жертвы тренировок, и результаты пьяных стычек между отрядами, и даже пострадавшие в дуэлях между бойцами.
За окном идет снег, а в приемную госпиталя вносят очередного тяжелораненого – молодого красивого шинигами. У него пробита голова, он истекает кровью. За ним следует девушка с расширенными от испуга глазами. Кира, дежурный офицер, знает ее – она пятая по рангу в седьмом отряде, где служит его друг – Шухей Хисаги.
Кира бегло осматривает раненого, стонущегося в беспамятстве шинигами и видит, что раны нанесены тупым предметом, от них так и разит рейацу шинигами. Очень знакомой рейацу. Знаком приказав дежурным медиком отнести раненного в палату и заняться его лечением, Кира оборачивается к девушке.
Она стоит, потерянная и безмолвная, словно статуя, и Кире становится жаль ее. Он знает, что это такое – терять своих близких. Но ему даже не хочется думать о том, каково быть причиной их гибели.
- Я должен написать рапорт о вашем поступке, - спокойно говорит он, глядя на девушку без всякого осуждения. В работе не должно быть никаких эмоций, особенно в работе медика.
- Я… не понимаю, - говорит девушка, вынырнув из тяжких размышлений. – Причем…
- Это вы его убили, - ему не хочется говорить слишком жестко, но чтобы добиться правды, необходимо надавить. – В его ране остались частицы вашей духовной энергии. Вы будете отрицать?
Девушка опускает глаза, ее рука сжимает собственный занпакто.
- Нет, не буду, - кратко говорит она.
- Что это было? Дуэль? – будь на его месте лейтенант, она бы уже кричала на девушку и обвиняла бы ту в самом ужасном грехе, в убийстве, но Кира просто стоит в нескольких шагах от совершенно потерянной девушке и смотрит на нее бесстрастно, безразлично. Как положено по уставу.
- Нет, - офицер сжимает кулаки, словно сдерживаясь чтобы не ударить дежурного офицера. – Вам необходимо это знать, офицер?
- Вы же знаете правила, - Кира на секунду отпускает контроль и позволяет в голосе отразиться эмоциям. Он испытывает сожаление от того, что ему приходится в очередной раз сталкиваться с чужой грязью, очередной темной стороной души, но такова специфика его работы. – Или вы скажете это сейчас, или с вами проведет процедуру дознания второй отряд.
Пятый офицер кивает и ее глаза стекленеют. Она смотрит в одну точку, словно медитирует. Проходит минута, Кира чувствует как напряжение между ними растет и даже кладет руку на собственный занпакто.
- Я убила его за измену, - неожиданно спокойно говорит девушка. – Вы знаете что это такое, когда ваш любимый человек предает вас? Когда он улыбается вам в лицо, а потом предает. Делает это много раз, испытывая удовольствие от того, что держит вас в неведении, от того, что вы доверяете ему.
Кира позволяет себе покачать головой. Нет, он не знает, у него никогда не было настолько серьезных отношений.
- Я узнала об этом сегодня, - тихим, безжизненным голосом продолжает пятый офицер. – Скрыла свою реайцу и последовала за ним. Он встречался с какой-то руконгайской девицей…
- Значит, вы ему не доверяли с самого начала, - очень спокойно, но жестко говорит Кира. – Вы убили девушку?
- Нет-нет, конечно я не сделала этого, - неожиданно смутившись, говорит офицер. – Я дождалась вечера и когда он пришел ко мне, убила его. А потом позвала дежурного и его перенесли сюда. Вы понимаете, почему я это сделала?
Девушка смотрит на него темными, серьезными глазами и Кира не решается ей ответить. Он еще слишком молод и не слишком опытен в подобных делах – в четвертом отряде есть офицеры, которые специализируются на решении подобных вопросов, но звать одного из них уже поздно. Разговор идет с ним.
- Не понимаю, - очень тихо отвечает он. – Вы любите его и тем не менее решили его убить.
Он не спрашивает ее, почему она это сделала, потому что она вряд ли сможет дать ему ответ. И он не ждет, что она будет раскаиваться, так же как и не ждет, что нотация с его стороны как-то повлияет на ее судьбу. Она по сути уже решена: в Сейретее официально не запрещены дуэли, но убийство другого шинигами приравнивается к тяжкому преступлению. В лучшем случае ее ждет разжалование и перевод в другой отряд. И она знает это, но не нападает. Не нападает даже тогда, когда Кира подходит к двери и осторожно зовет охрану, чтобы те арестовали ее отвели во второй отряд.
Девушка уходит, зажатая между двумя качками из второго отряда, присланными специально ради ее ареста, ее лицо совершенно спокойно, а глаза пусты. В них нет ни раскаяния, ни страха, только болезненное равнодушие.
Дежурный офицер Кира старается как можно быстрее забыть об этом эпизоде.
17. Кража.Кражи среди студентов – обычное дело. Третьесортный аристократ, переехавший в общежитие прямиком из особняка своих предков, не сразу привыкает к тому, что нужно запирать свои вещи на замок. Что нужно следить за своими карманами. Что нужно ставить ловушки в собственной комнате.
О том, что нужно держать свой рот на замке, он, к счастью, знает с раннего детства. Когда поздней ночью учитель находит его в женском туалете, привязанным за лодыжки к стояку с водой, светловолосый студент только щурит глаза и кривит идеально бледное, узкое лицо. К утру преподаватель понимает, что ни слова не вытянет из пострадавшего и отпускает его отсыпаться. И поэтому те проблемы, что мучают многих других отпрысков богатых или просто чем-то отличающихся от основной массы семейств, студента по имени Кира Изуру почти не касаются.
Не выделяться, служить верно, следовать правилам и не думать слишком много – вот основные правила по которым его учили жить еще в детстве. Привычные, отработанные реакции на окружающий мир, которые постепенно приходится отправлять на помойку. Вместе с второгодниками, которые думают, что смогут безнаказанно попасть в комнату в лучшему кидошнику курса и украсть у него отцовский меч.
- Это серьезное нарушение правил, - лениво тянет рыжеволосый однокашник, глядя на болтающегося, как муха в паутине, незадачливого вора.
- Его поступок был еще серьезнее, - невозмутимо отвечает Кира Изуру, максируя рейацу (тема, которую они будут проходить только через пять семестров) на сетке заклинания (которое они вообще вряд ли будут проходит), недовольно отмечая про себя, что сетка в некоторых местах не особо надежна сплетена. – Поэтому если… - он поднимает голову и смотрит туда, где болтается красиво зеленеющий в лунном свете второгодник. – Завтра окажется, что наш друг просто решил переночевать на свежем воздухе, то, так уж и быть, сочту его поступок дружеской шуткой.
И студент уходит под аккомпанемент в виде восхищенного присвиста рыжеволосого руконгайца.
18. Мошенничество.- Это нечестно, - придушенно сказал Казешини, пытаясь выползти из-под пудовой гири, придавившей его в рифленой крыше казарм третьего отряда.
- Я так не думаю, - меланхолично отозвались сверху. - Ведь в конце-концов битва - это ничто иное как демонстрация боевых навыков каждого из участников сражения. Кто-то может лишь бегать и громко орать, а кто-то способен на нечто большее. Например, на использование своего интеллекта далеко не в мирных целях. Я правильно излагаю?
Вес давивший на занпакто сверху увеличился еще в два раза, вызвав у него кровавый кашель.
- Спина болит, - тяжко вздохнул обладатель гири, зыркнув на придавленного коллегу и бывшего соратника.
Казешини фыркнул, длинные волосы лезли в рот и не давали ни нормально высказаться, ни отплеваться от крови. Проклятые мошенники – это счастливое трио идиотов спелось на почве каких-то своих загадочных тренировок и теперь пыталось превратиться в квартет.
- Мошенники, черт вас побери, - прорычал занпакто, царапая черепицу. – Трусы!
Он высказал еще несколько эпитетов, идеально подходящих для данного случая и почувствовал как вес снова увеличивается. Голова тяжело загудела, не выдерживая такого давления. Он почувствовал как перед глазами плывет красное марево и отключился.
- И по-твоему, Кира, это поможет мне наладить с ним контакт? – с плохо скрываемым ужасом воскликнул лейтенант девятого отряда, глядя на распластавшегося без сознания занпакто.
- По крайней мере так он тебя выслушает, не отвлекаясь, - меланхолично отозвался Кира, соскакивая с гири.
Его собственный занпакто, как обычно, мрачно промолчал.
19. Страсть/аффект. Написано в подарок для Leyana.
Солнце медленно поднималось из-за горизонта, окрашивая лес на окраине Сейретея в нежный желто-зеленый цвет. В кроне деревьев закаркали невидимые вороны, но спустя пару минут раздался треск ломающихся веток и птичья стая взмыла в небо. Вместо них на ветвях устроились два шинигами – светловолосый с длинной челкой, закрывающей половину лица и жилистый темноволосый парень, покрытый копотью. Они тяжело дышали и мрачно смотрели друг на друга.
- Мазь от ожогов? – прервал затянувшееся молчание блондин. Он пошарил в рукаве косодэ и вытянул оттуда маленькую баночку.
- Не надо, - отмахнулся его противник. – Зайду в четвертый, они подлатают.
Блондин тихо фыркнул, но убирать мазь обратно не спешил. Вместо этого он оглянулся по сторонам и спрыгнул с ветки на землю. Густой травяной ковер погасил звук падения.
- Лучше не стоит, - сказал он уже с земли. – Любой, даже самый неопытный рядовой увидит следы рейацу в твоих ранах. А мне не хочется получить выговор из-за навязанной тренировки.
Блондин застыл с мазью в руке. Темноволосый открыл было рот, собираясь что-то сказать, но потом замолчал и, спрыгнув на землю, взял мазь из руки своего товарища. Понюхав содержимое баночки, он начал невозмутимо втирать ее в покрасневшие плечо и веки. Блондин покачал головой и протянул руку, чтобы помочь, но тот лишь шарахнулся от него.
- Хисаги?
- Не надо, я сам, - Хисаги поморщился и сел прямо на траву. – В следующий раз просто не надо пытаться поджарить меня по-настоящему. Я не Пустой, чтобы использовать на мне заклинание во всю мощь.
- Но как иначе мы сможем подготовить себя к настоящему сражению? – невозмутимо парировал блондин, прислоняясь спиной к дереву. – Враг не будет жалеть сил, чтобы нас уничтожить. Разве… нет?
- Все верно, - пробурчал Хисаги, завинчивая крышку баночки. Он поморщился и встал с земли. – Но если мы будем калечить друг друга на тренировках, то ничего путного из этого не выйдет. Остаться без рук-ног или глаза еще до того, как началась заварушка – это не самая умная идея. Академия выпускала бы куда меньше шинигами, если бы все следовали твоей методике, Кира.
Блондин снова тихо фыркнул, но от комментариев воздержался. Когда темноволосый шинигами протянул ему мазь, Кира молча принял ее и положил в рукав. Успокоившиеся птицы начали опускаться на ветки деревьев, то тут, то там раздавалось хриплое сонное карканье. Хисаги прислонился к стволу дерева, совсем близко от своего товарища. Несколько секунд он молча смотрел на него, а потом неожиданно придвинулся ближе. Схватил за плечи, притянул блондина ближе и попытался обнять.
- Так ты это серьезно? – отпихивая Хисаги, прошипел тот. Сбросив чужую руку со своего плеча, он с нечитаемым выражением лица смотрел на своего товарища.
- Да! – рявкнул тот и неожиданно вцепился Кире в горло. Уровень давления рейацу в воздухе резко возрос, Кира схватился за горло, пытаясь освободиться.
- Отпусти, - задыхаясь, хрипел он. – Отпусти меня, придурок.
Но совершенно неузнаваемый, взбешенный Хисаги и не думал отступать. Уровень его реайцу поднялся в несколько раз по сравнению с привычным, в глазах вспыхнули красноватые искры и на секунду Кире стало страшно. Но потом он вздохнул и расслабился. Иногда, чтобы выиграть – нужно отступить. Не встретив сопротивления, Хисаги слегка успокоился и ослабил хватку на горле своего противника. Его лицо замаячило совсем близко, дыхание согрело ухо, а потом в рот Кире вцепились очень грубым поцелуем. Хисаги отчаянно, словно это был его последний шанс урвать лакомый кусок, укусил блондина за губу и попытался углубить поцелуй. Отросшая за ночь щетина царапала кожу, руки Хисаги переместились с горла на талию, и тогда Кира вытянул одну ладонь вперед. Она уперлась в грудь Хисаги, слегка касаясь обнаженной кожи. Слегка расслабившийся Хисаги, на секунду отстранился, ожидая продолжения ласки.
- Путь связывания один, Сай! – негромко сказал Кира. Руки Хисаги стянулись за спиной невидимой веревкой, заставив отшатнуться назад. – Ты подставился.
Не оглядываясь на кипящего от злости Хисаги, блондин сорвался в шунпо. Где-то вдалеке забил гонг, возвещая о начале нового трудового дня.
С учетом того, что на мне висят два больших фика по Бличу, один гигантский по Наруто и еще один по Треку, идея ввязаться в челлендж на fanfic100 похожа на первые признаки слабоумия. Но я таки это сделала и написала первые драбблы:
Автор: Samishige.
Фандом: Bleach.
Пэйринг: Кира Изуру и все-все-все.
Жанр: повествовательный, возможен преслеш и пафос.
Рейтинг: PG.
Дисклеймер: никакой выгоды не извлекаю, все права на персонажей и названия принадлежат Кубо Тайту.
Предупреждение: серия драбблов, возможно насилие и вообще это гнусный джен. Беты, естественно, нет. Пафос в первых трех драбблах зашкаливает, но дальше идет нормальный текст.
1. Счастье. Счастье. Это не совсем то, что можно увидеть в глазах офицера четвертого отряда, когда заходишь в его комнату или встречаешься с ним на плацу. Обычно его глаза полны тоски и он даже не пытается скрывать свои чувства. Это недостойно настоящего воина, как и недостойно настоящего врача.
Однажды кто-то говорит ему об этом и с тех пор офицер четвертого отряда пытается выдавить фальшивую улыбку каждый раз, когда видит, что кто-то на него смотрит. Улыбаться – значит быть вежливым. Быть счастливым хорошо, быть настоящим воином – правильно. Офицер четвертого отряда счастлив выполнять свои обязанности и безумно рад, что его не отстранили от работы в госпитале.
2. Печаль.Невозможно быть печальным, когда вокруг танцуют люди и взрываются фейерверки. Даже бледный, вечно затюканный мальчик Кира Изуру улыбается, когда видит, как бродячие руконгайские акробаты показывают представление на рыночной площади. Сегодня праздник Танабата и студентов Академии отпустили «на свободу», позволив целую ночь отсутствовать в казармах и праздновать-праздновать до упаду. Кира стоит, прислонившись к деревянному столбу и смотрит на крутящиеся огненные колеса, сияющие в темноте. Где-то вдалеке находятся его лучшие друзья, Ренджи и Хинамори Момо, они наверняка участвуют в праздничных конкурсах или общаются со своими руконгайскими знакомыми. У будущего лейтенанта третьего отряда, стоящего в одиночестве на рыночной площади, нет живых родственников и нет знакомых в Руконгае, но он знает, что печалится в этот вечер было бы неправильно. И он веселится.
3. Радость.Радость – это светлое, солнечное чувство. Такое же яркое и нежное, как короткие, торчащие на затылке ежиком волосы лучшего студента Академии младших курков – Киры Изуру. Его будущий капитан, сидящий на старом узловатом дереве с тарелкой сушеной хурмы в руках чувствует, что почти счастлив. Его радуют не лето, не солнце, не блондинистые прядки и даже не бело-голубая форма, навевающая воспоминания о незабываемом годе учебы в Академии. Нет, его радует то невероятное предвкушение, какое испытывает лиса прежде чем сомкнуть зубы на горле беззащитной мыши. Самое важное в такой охоте – это умение тщательно скрыться и не подавать виду, что погоня за глупой мышью уже началась. Особенно это важно, если мышь вовсе не глупая. А юный студент Академии не дурак - это видно по его прищуренным во время атаки глазам. Но это не делает охоту менее привлекательной. Просто радость лисы всегда окрашена в кроваво-рыжий цвет, похожий на лучи закатного солнца.
4. Жажда мести.- Остановитесь! – рядом с дерущимися раздался вовсе не крик дежурного офицера, а унылый хрипловатый голос.
Рядовые узнали его сразу и обернулись к своему лейтенанту.
- Что здесь происходит? – спросил тот.
- Ничего, лейтенант Кира, - подобострастно улыбаясь, начал кто-то из дерущихся. На лице у него расцветал красивый синяк. – Мы с ребятами просто пошутили.
- Вы дрались, - отрезал лейтенант Кира и посмотрел на подчиненных из-под длинной челки. – На гауптвахту, все присутствующие.
Рядовые замолчали, не веря собственным ушам: лейтенант отправляет на гауптвахту за небольшую драку, даже не на дежурстве. Видимо, у него кровь в жилах действительно голубая. И холодная, как вода в канализации, где он служил долгое время.
Наконец, кто-то из наказанных первым пожимает плечами и движется по направлению к собственным казармам. За ним следуют все остальные. Мстить лейтенанту, пока о нем печется капитан бессмысленно и бесполезно. Но это не мешает жажде мести кипеть в несомненно красной крови рядовых.
5. Надежда.- Как ты думаешь, там кто-нибудь жив, Кира? – шепчет на ухо коллеге лейтенант девятого отряда.
Лейтенанту третьего, стоящему напротив распахнутой двери в опустевший после нападения Пустых публичный дом, сложно ответить на этот вопрос. Рейацу выживших он не чувствует, ведь они простые души без способностей, а чтобы обследовать все здание потребуется несколько часов.
- Надежда всегда есть, - неохотно говорит лейтенант третьего отряда и заходит в темное помещение.
Внутри запах крови и быстрого разложения, характерного как для жаркого климата Руконгая, так и для распада духовных частиц. Вряд ли здесь кто-то мог выжить, а если и смог, то Кира ему не завидует.
Внезапно его коллега спотыкается и падает на пол, больно ударившись об пол. Когда ругань стихает, Кира берет со стола догорающую свечу и светит ей на то месте, где только что стоял его коллега.
- Все в порядке, лейтенант Хисаги, - бесстрастно говорит Кира. – Это просто оторванная рука.
Даже в таком тусклом свете видно, что лейтенант девятого слегка бледнеет.
6. Сострадание.- Пожалуйста, пожалуйста! – пронзительно кричит выбежавшая из толпы женщина. – Помогите моему ребенку.
Шинигами, следующие в Сейретей, останавливаются и несколько лениво рассматривают содрогающуюся от рыданий женщину. Впрочем, если ее ребенка еще можно спасти, то он просто везунчик: вместе с рядовыми одиннадцатого отряда идут так же медики из четвертого. Они затравленно оглядываются на мощных качков из другого отряда, но все же подходят к женщине. Один из них, судя по всему офицер, принимает ребенка из рук матери и внимательно осматривает. Ребенок кричит.
- Он умирает, - тихо говорит шинигами и в его голосе звучит неподдельное сострадание. – Ваш сын умирает от голода. Вам нужно его покормить.
- Но у меня нет денег, - ошарашено говорит женщина и тянет младенца к себе.
Медик, помедлив секунду, словно запоминая черты лица ребенка, отдает его в руки матери. Ребенок кричит тоненько и отчаянно, как раненый котенок.
- Мне очень жаль, - говорит офицер и возвращается к остальным шинигами.
- Это не твоя вина, Кира, - хлопает его по плечу один из коллег. – Нефиг было рожать, если прокормить не могут.
Шинигами по имени Кира качает головой и идет вместе со всеми в Сейретей. Женщина с умирающим ребенком остается за воротами.
7. Застенчивость.- Ты такой застенчивый, Кира-кун, прямо как девушка! – восторженно щебечет Хинамори Момом и заправляет своему другу цветок за уши.
Его волосы заметно отросли со времен Академии и челка теперь наполовину закрывает покрасневшее от недовольства лицо. Кира морщится, но все же терпит неожиданные ласки Хинамори. Сзади раздается мягкий смех.
- Хинамори-кун, отпусти бедного юношу, ты его смущаешь, - говорит бархатным голосом капитан девушки и смотрит на Киру.
В глазах у мужчины горят яркие искорки смеха и еще чего-то, смутно похожего на удовольствие. Киру смущают подобные взгляды и он вынимает цветок из волос.
- Правда, Хинамори-кун, не надо, - вежливо, но непреклонно говорит он девушке.
- А мне понрааавилось, - раздается ехидный голос с крыши.
Кира поднимает голову и видит, что на скользкой черепице сидит Ичимару Гин и улыбается, прищурив глаза от яркого солнца.
- Капитан! – не то возмущенно, не то удивленно восклицает Кира.
Все смеются.
8. Задумчивость.- Ты чего такой задумчивый? – рядом с партой лучшего ученика курса возникает яркое пятно и рыжий руконгаец усаживается прямо на конспекты по истории развития кидо.
Обладатель конспектов недовольно хмурит брови и вытягивает тонкую бумагу из-под задницы своего друга.
- Я не задумчивый, я просто серьезный, - говорит он, снова зарываясь в конспекты.
- Я тебя умоляю, на улице весна. Тепло, солнышко греет, птички поют, а ты тут сидишь в пыли среди какой-то… - рыжеволосый выхватывает лист из рук своего сокурсника и подносит глазами. – Истории кидо. Ты с ума сошел, Кира?
Кира хлопает глазами, не зная что ответить. Грубоватая забота руконгайского друга так и остается для него загадкой. Во всех смыслах.
Поэтому когда рыжеволосый сгребает более слабого друга в охапку и тащит вон из аудитории, громко высказываясь вслух о тренировках на свежем воздухе, Изуру остается только слабо улыбаться и пытаться вывернуть руку из крепкого захвата.
9. Растерянность.- Итак, Кира Изуру, вы получили распределение в один из лучших отрядов, - пожилой преподаватель сидит напротив своего теперь уже бывшего ученика и хмурится. – Чем же вы недовольны?
- Я не недоволен, учитель, - смущенно говорит светловолосый юноша, сжимая в руках бумаги с печатями. – Просто я несколько растерян.
- Чем? – нетерпеливо спрашивает его бывший преподаватель.
- Четвертый отряд… это так неожиданно, - бормочет парень.
Его можно понять: назначение в четвертый было приговором для такого молодого и талантливого специалиста, как Кира. Лучший из лучших на своем курсе и один из самых блестящих студентов Академии, учившихся за последние годы. Умный, воспитанный юноша с хорошими навыками как в кидо, так и в фехтовании. Отправлять его к мусорщикам в четвертый было расточительством.
Старый преподаватель задумчиво покрутил в пальцах длинный седой ус. Ему не нравилось решение Сейретея, но изменить его он не мог: в четвертом была острая нехватка офицеров и талантливого юношу было решено отправить к ним.
- Хорошо, студент, - наконец сказал старик. – Давайте поговорим на чистоту. Направление в четвертый отряд – это не смертный приговор и не клеймо позора. Посидишь там пару лет, поучишься медицинскому кидо, может и понравится, - старый преподаватель незаметно для себя перешел на отеческий тон.
Кира тихо вздохнул.
- Или тебя переведут в другой отряд, - обнадеживающе закончил старик.
- Спасибо, учитель, - юноша поклонился старому преподавателю и выскользнул из кабинета, такой же растерянный как и был.
- Бедный мальчик, - сказал преподаватель, сам некогда служивший в первом отряде, а потом посмотрел на дверь. – Следующий!
10. Одиночество.Одиночество было всем прекрасно, кроме одного: Кира безумно скучал по своим друзьям из Академии. Хинамори Момо и Ренджи получили распределение в пятый отряд к одному из самых достойных капитанов, а лучшему ученику курса приходилось ухаживать за ранеными в драках рядовыми и заниматься хозяйственными работами.
Правда, ничего унизительного его делать не заставляли. В отличие от большинства слухов, ходивших в Академии, четвертый отряд не был кошмарным местом, где из новичков делали сасими, но времени катастрофически не хватало. И поводов для общения с друзьями становилось все меньше: они были заняты бумажной работой, тренировками и редкими дежурствами на территории Сейретея, тогда как у Киры рабочие дни незаметно превратились в рабочие сутки и постоянные авралы не давали передохнуть. Одиночество, несомненно, было прекрасно – тишина, никаких стонов раненых, никаких взрывов и никакого страдания. Тишь и благодать.
Внезапно черепица позади Киры захрустела и на крышу поднялся Хисаги Шухей. Он пошатывался, старательно пытаясь удержать в руках несколько бутылочек с сакэ, пиалы и вяленую рыбу. Кира тихо рассмеялся, но все же вскочил на ноги и помог старшему товарищу поставить еду и выпивку на косой склон крыши. Их ждал ночной пир.
- Вы отличной скрываете свою рейацу, семпай, - с легкими нотками зависти сказал офицер четвертого отряда.
Хисаги Шухей улыбнулся. Он был старше Киры и его академическую карьеру нельзя было назвать блестящей – даже в Академию он смог поступить не с первого раза. Но попав в девятый отряд, Шухей сразу же почувствовать себя как дома и быстро стал третьим офицером, что вызвало волну недовольства со стороны более старших членов отряда. Все пророчили ему звание лейтенанта, что так же не помогало укреплению отношений в девятом. Хисаги Шухей оказался в одиночестве.
В Академии они с Кирой почти не общались, но регулярные совместные дежурства сблизили двух шинигами. Девятый отряд занимался расследованиями и им часто нужна была помощь медиков. Кира регулярно попадал в переделки со своим старшим коллегой. Капитан четвертого отряда радовалась такому сближению отрядов и старалась как можно чаще отправлять молодых шинигами работать вместе.
- До дна! – третий офицер девятого отряда разлил сакэ и торжественно поднес свою пиалу ко рту.
Кира сделал тоже самое.
11. Вторжение.Вокруг дежурящих офицеров третьего и девятого отрядов закружилась адская бабочка. После некоторых раздумий она опустилась на палец молодого лейтенанта третьего отряда и тот начал читать приказ начальства:
- Всем отрядам! Произошло вторжение, повторяю: произошло вторжение! Группа риока пересекла границу между Сейтереем и Руконгаем и на данный момент разбросана по всей территории Сейретея. Их необходимо найти и уничтожить.
Лейтенант третьего отряда закончил диктовать и посмотрел на своего старшего коллегу. Лицо лейтенанта девятого, Хисаги Шухея, вытянулось от изумления, но через мгновение он взял себя в руки и начал отдавать рядовым четкие и ясные приказы. Его коллега только молча кивал, когда приказы затрагивали членов его отряда. Спустя пару минут ворота площадь перед ворота в Руконгай, где они дежурили, опустела и старшие офицеры остались в одиночестве.
- Что ты обо всем этом думаешь, Кира? – спросил лейтенант девятого, болезненно щурясь на солнце.
- Не знаю, - ответил Кира. – Вторжений не было уже многие годы, на уроках истории нам рассказывали, что иногда из генсея к нам приходят риока и пытаются вернуть какую-то душу назад, к ее семье, но такого еще никогда не было. Чего они хотят?
Шухей невесело усмехнулся.
- Вряд ли чего-то хорошего, - сказал он. – Ладно, Кира, пошли. Нас ждет собрание лейтенантов. Хотя нам не скажут там ничего нового, я уверен.
Кира кивнул и побежал следом за старшим товарищем.
12. Убийство. Дежурства, несмотря на всеобщую мобилизацию продолжались. Кире начинало казаться, что большая часть рядовых даже обрадовалась вторжению риока: они по крайней мере больше не скучали по казармам.
Впрочем, лейтенанту третьего отряда тоже не приходилось жаловаться на скуку. Даже сейчас, сидя в своем небольшом кабинете и ожидая возвращения очередного отряда дежурных, он чувствовал как напряжение последних дней только усиливается. Он не мог спать, не мог не думать о произошедшем вчера. Один из риока убил капитана пятого отряда, убил его собственным мечом и пришпилил к башне, словно насмехаясь над бегающими внизу шинигами. Это было ужасно, но хуже всего то, что смерть капитана Айзена не укрепила отношения между отрядами, не сплотила их перед лицом врага, а лишь усилила ненависть и недоверие. Кире пришлось сразиться с Хинамори. Они были друзьями еще с Академии и хотя в последнее время их отношениям не хватало прежней глубины, Кира относился к своей маленькой подруге с прежней теплотой. Но все изменилось вчера, когда она как дикий зверь набросилась на его собственного капитана. Им пришлось сразиться, предать собственную дружбу. Но не это вызвало дикую, острую боль в груди Киру: дружба с Хинамори рассыпалась закономерно, так и должно было быть, Кира понимал это в глубине души, и удар не был так силен. Куда хуже было то, что на месте капитана пятого отряда мог оказаться его собственный. И тогда Кира так же как и Хинамори набросился бы на Айзена или на любого другого капитана, попавшегося ему на пути, чтобы утолить свою боль в жажде убийства.
13. Вандализм.– Это… - капитан десятого отряда замер на пороге, не находя слов, чтобы выразить переполнявшие его эмоции.
- Вандализм, капитан, - совершенно невменяемый, в одной набедренной повязке и с вздыбленной челкой, лейтенант третьего отряда, выглядел ожившей карикатурой, бичующей пороки шинигами.
Пьяный лейтенант гордо улыбался, а то что Кира был пьяным, отражалось не только на его внешнем виде, но и в запахе алкоголя, густо пропитавшем кабинет старших офицеров десятого отряда. Он был единственным, кто находился хотя бы в подобие сознания: остальные участники оргии валялись по углам, лишь вяло подергиваясь, когда яркий свет из дверного проема касался их лиц. Все вокруг было заставлено пустыми бутылками, пиалами и огрызками от разнообразной снеди, которую пьянчуги использовали в качестве закуски. В самом центре комнаты, рядом со сладко спящим лейтенантом девятого отряда, расползалось большое подозрительное пятно. На рабочем столе капитана, о ужас, лежал спящий офицер двенадцатого отряда, а в его руке была полупустая бутылка сакэ, содержимое которой разлилось по документам отряда. И венцом всего была Мацумото Рангику, лежащая на диване с умиротворенным лицом маленького ребенка. Вместо подушки она положила себе под голову пустую бутылку, а розовый шарф исполнял роль балдахина, свешиваясь с люстры на потолке.
Хицугая Тоширо, капитан десятого отряда, еще раз с ужасом посмотрел на остатки кабинета и задвинул за собой дверь.
Капитан? – раздался за дверью приглушенный голос лейтенанта Киры.
14. Похищение.Слухи о том, что у наследника одного из Великих Домов украли невесту расползались по Руконгаю со скоростью лесного пожара. Шинигами старались не отставать от соседей и теперь каждое дежурство, каждый поход в столовую и даже каждое собрание лейтенантов не проходило без обсуждения этой животрепещущей темы. Кира, которому обсуждения личной жизни аристократии не нравились по целому множеству причин, в эти дни старался отсиживаться, отмалчиваться и проводить больше времени в одиночных тренировках. Последние три дня он провел в библиотеке, военные трактаты китайских авторов с грунта и полностью игнорировал происходящее вокруг. Трактаты были действительно интересными и, к тому же, в библиотеке было темно и прохладно в отличие от раскаленных яростным летним солнцем, мостовых Сейретея.
- Прячешься от жары? – раздался над самым ухом голос лейтенанта девятого отряда. Столкнуться с ним в библиотеке было настоящей неожиданностью и Кира повернулся на стуле, чтобы разглядеть друга. Прошло несколько секунд, лейтенанты молча разглядывали друг друга, а потом постучал пальцем по обложке трактата.
- Читаешь по-китайски? – разговор явно не клеился, но Хисаги явно не собирался отступать от намеченной цели. – Интересно?
Кира, наконец, смог стряхнуть с себя оцепенение, которое охватывало его еще со студенческих лет, когда многочасовое сидение в библиотеке было более привычным занятием, чем сейчас.
- Привет, - прошептал он, стараясь не нарушить ставшую привычной тишину. – Да, это китайский язык. Достаточно интересно.
Хисаги заулыбался.
- Могу я тебя украсть от этих пылесборников хотя бы на пару часов? Прошел дождь, снаружи сейчас прохладно, а у меня неожиданно наклюнулись деньги, да и повод есть отпраздновать.
- Отпраздновать что? – заинтересовался Кира, поднимаясь из-за стола. Прогуляться с другом в ближайший кабак было не самой плохой идеей.
- По пути расскажу, - Шухей ухватил коллегу за рукав и потащил вон из библиотеки.
Снаружи было действительно прохладно, что весьма неожиданно для влажного и теплого японского лета, но солнце все еще припекало и Кира поспешил укрыться в одном из руконгайских кабаков.
- До дна! – торжественно объявил Хисаги и выпил первую чарку залпом. – Ты уже в курсе того, что у наследника дома Кёраку украли невесту? Капитан целыми днями пропадает у себя в поместье, помогая бедному наследнику забыться в алкогольном бреду.
Бледное лицо Киры вытянулось от недоумения, смешанного с отвращением: он не ожидал, что Хисаги захочет с ним говорить о теме, которую он избегал ве прошедшие дни. Но лейтенант девятого продолжил говорить:
- В общем, мы с ребятками решили выяснить что же там произошло на самом деле, - лейтенант девятого увидел, что хозяин кабака прислушался к его словам и протянул тому свою опустевшую пиалу. Когда чарка наполнилась чистейшим контрабандным виски, Хисаги продолжил. – В общем, последние несколько дней мы разнюхивали все об этой истории и в итоге нашли эту невесту.
Кира изумленно посмотрел на Хисаги из-под длинной челки. Не в правилах лейтенанта девятого было врать о собственных подвигах, но это тянуло на сумасшедший розыгрыш. Объединенные силы шестого и восьмого отрядов, вместе с личной охраной Великого Дома не смогли найти пропавшую девушку, а горе-журналисты смогли. Это странно, даже очень.
- Зря сомневаешься, - ухмыльнулся слегка хмельной Хисаги. – Девица жива и вполне себе счастлива, даже слишком на мой вкус: аристократка, наследница Великого Дома сбежала вместе с бродячим циркачом, как тебе такая шутка? Она еще в отчем доме договорилась с полюбовником о том, что тот похитит ее перед свадьбой и теперь оба Дома молчат, словно воды в рот набрали, а девица пляшет на рынке вместе со своим клоуном. Позор тот еще, между прочим. Впрочем, твои… эээ… - Хисаги посмотрел на Киру, но проглотил обидные слова в адрес аристократов. – Готовы заплатить любому, лишь бы об этой истории не узнала общественность. Поэтому статьи не будет.
Кира посмотрел на широко улыбающегося трактирщика и тяжело вздохнул: видимо, зря Хисаги дали денег.
15. Контрабанда.- Интересно, откуда они достают выпивку с грунта? – Ренджи принюхался к джину, плескавшемуся в стакане, и залпом выпил.
- Это действительно странно, Ренджи-кун, но какая нам разница! Это же вкусно! – Хинамори звонко рассмеялась и попросила у трактирщика налить еще немного шампанского.
- Да, действительно странно, - раскрасневшийся Кира потрепал ежик блондинистых волос на затылке и пригубил пиво, стоявшее перед ним в огромной кружке. От выпивки он всегда краснел, да и язык начинал заплетаться, но экзотический вкус напитков, продававшихся в этом трактире, даже такого убежденного трезвенника как он заставлял тратить остатки стипендии. – Может быть, кто-то из Сейретея ему помогает?
- Ты что! – возмутилась правильная Хинамори. – Это же контрабанда, за этот могут отправить на гауптвахту или офицерского знания лишить. Да и кто может открывать Секаймон по собственному желанию?
- Уроды из двенадцатого? – порядком набравшийся Ренджи оперся на стол совсем близко от Киры и длинным, плавным жестом распустил красные волосы.
Несколько посетителей обернулось к ним и Кира смутился от их пристальных взглядов. Снимать себе кого-то на ночь юный студент сейчас не собирался. К тому же, с ними Хинамори! Кира толкнул друга локтем в бок и выразительно посмотрел сначала на друга, а потом на девушку, разглядывающую пузырьки у себя в бокале. Ренджи намек понял и собрал волосы обратно в хвост.
- Ренджи-кун, нельзя так говорить о членах двенадцатого отряда, - наставительно сказала Хинамори. – Они занимаются важным, очень важным делом!
- Что же ты сама к ним не попросишься, а? – подколол девушку рыжий руконгаец. – А то все «капитан Айзен то, капитан Айзен это». Пошла бы к душке-Маюри, он бы тебя быстро сдал… на опыты.
Кире оставалось только промолчать и уставиться в дальний угол трактира, где оживленно спорили два человека: странный рогатый человек в синей юкате и уже известный им хозяин трактира. Рогатый человек улыбался, размахивал руками, а трактирщик что-то записывал на клочок бумаги. Действительно странно.
16. Измена.Зимой в Обществе Душ очень холодно.
Холодный воздух замедляет свободный поток духовных частиц, дающих силу всем обитателям этого мира и те, кто испытывают голод, становятся злее и агрессивнее, так же как и Пустые, чьи нападения учащаются с наступлением зимнего периода. В конце декабря, перед самым Новым годом в госпитале четвертого отряда, особенного много пациентов – это и раненые в бою, и жертвы тренировок, и результаты пьяных стычек между отрядами, и даже пострадавшие в дуэлях между бойцами.
За окном идет снег, а в приемную госпиталя вносят очередного тяжелораненого – молодого красивого шинигами. У него пробита голова, он истекает кровью. За ним следует девушка с расширенными от испуга глазами. Кира, дежурный офицер, знает ее – она пятая по рангу в седьмом отряде, где служит его друг – Шухей Хисаги.
Кира бегло осматривает раненого, стонущегося в беспамятстве шинигами и видит, что раны нанесены тупым предметом, от них так и разит рейацу шинигами. Очень знакомой рейацу. Знаком приказав дежурным медиком отнести раненного в палату и заняться его лечением, Кира оборачивается к девушке.
Она стоит, потерянная и безмолвная, словно статуя, и Кире становится жаль ее. Он знает, что это такое – терять своих близких. Но ему даже не хочется думать о том, каково быть причиной их гибели.
- Я должен написать рапорт о вашем поступке, - спокойно говорит он, глядя на девушку без всякого осуждения. В работе не должно быть никаких эмоций, особенно в работе медика.
- Я… не понимаю, - говорит девушка, вынырнув из тяжких размышлений. – Причем…
- Это вы его убили, - ему не хочется говорить слишком жестко, но чтобы добиться правды, необходимо надавить. – В его ране остались частицы вашей духовной энергии. Вы будете отрицать?
Девушка опускает глаза, ее рука сжимает собственный занпакто.
- Нет, не буду, - кратко говорит она.
- Что это было? Дуэль? – будь на его месте лейтенант, она бы уже кричала на девушку и обвиняла бы ту в самом ужасном грехе, в убийстве, но Кира просто стоит в нескольких шагах от совершенно потерянной девушке и смотрит на нее бесстрастно, безразлично. Как положено по уставу.
- Нет, - офицер сжимает кулаки, словно сдерживаясь чтобы не ударить дежурного офицера. – Вам необходимо это знать, офицер?
- Вы же знаете правила, - Кира на секунду отпускает контроль и позволяет в голосе отразиться эмоциям. Он испытывает сожаление от того, что ему приходится в очередной раз сталкиваться с чужой грязью, очередной темной стороной души, но такова специфика его работы. – Или вы скажете это сейчас, или с вами проведет процедуру дознания второй отряд.
Пятый офицер кивает и ее глаза стекленеют. Она смотрит в одну точку, словно медитирует. Проходит минута, Кира чувствует как напряжение между ними растет и даже кладет руку на собственный занпакто.
- Я убила его за измену, - неожиданно спокойно говорит девушка. – Вы знаете что это такое, когда ваш любимый человек предает вас? Когда он улыбается вам в лицо, а потом предает. Делает это много раз, испытывая удовольствие от того, что держит вас в неведении, от того, что вы доверяете ему.
Кира позволяет себе покачать головой. Нет, он не знает, у него никогда не было настолько серьезных отношений.
- Я узнала об этом сегодня, - тихим, безжизненным голосом продолжает пятый офицер. – Скрыла свою реайцу и последовала за ним. Он встречался с какой-то руконгайской девицей…
- Значит, вы ему не доверяли с самого начала, - очень спокойно, но жестко говорит Кира. – Вы убили девушку?
- Нет-нет, конечно я не сделала этого, - неожиданно смутившись, говорит офицер. – Я дождалась вечера и когда он пришел ко мне, убила его. А потом позвала дежурного и его перенесли сюда. Вы понимаете, почему я это сделала?
Девушка смотрит на него темными, серьезными глазами и Кира не решается ей ответить. Он еще слишком молод и не слишком опытен в подобных делах – в четвертом отряде есть офицеры, которые специализируются на решении подобных вопросов, но звать одного из них уже поздно. Разговор идет с ним.
- Не понимаю, - очень тихо отвечает он. – Вы любите его и тем не менее решили его убить.
Он не спрашивает ее, почему она это сделала, потому что она вряд ли сможет дать ему ответ. И он не ждет, что она будет раскаиваться, так же как и не ждет, что нотация с его стороны как-то повлияет на ее судьбу. Она по сути уже решена: в Сейретее официально не запрещены дуэли, но убийство другого шинигами приравнивается к тяжкому преступлению. В лучшем случае ее ждет разжалование и перевод в другой отряд. И она знает это, но не нападает. Не нападает даже тогда, когда Кира подходит к двери и осторожно зовет охрану, чтобы те арестовали ее отвели во второй отряд.
Девушка уходит, зажатая между двумя качками из второго отряда, присланными специально ради ее ареста, ее лицо совершенно спокойно, а глаза пусты. В них нет ни раскаяния, ни страха, только болезненное равнодушие.
Дежурный офицер Кира старается как можно быстрее забыть об этом эпизоде.
17. Кража.Кражи среди студентов – обычное дело. Третьесортный аристократ, переехавший в общежитие прямиком из особняка своих предков, не сразу привыкает к тому, что нужно запирать свои вещи на замок. Что нужно следить за своими карманами. Что нужно ставить ловушки в собственной комнате.
О том, что нужно держать свой рот на замке, он, к счастью, знает с раннего детства. Когда поздней ночью учитель находит его в женском туалете, привязанным за лодыжки к стояку с водой, светловолосый студент только щурит глаза и кривит идеально бледное, узкое лицо. К утру преподаватель понимает, что ни слова не вытянет из пострадавшего и отпускает его отсыпаться. И поэтому те проблемы, что мучают многих других отпрысков богатых или просто чем-то отличающихся от основной массы семейств, студента по имени Кира Изуру почти не касаются.
Не выделяться, служить верно, следовать правилам и не думать слишком много – вот основные правила по которым его учили жить еще в детстве. Привычные, отработанные реакции на окружающий мир, которые постепенно приходится отправлять на помойку. Вместе с второгодниками, которые думают, что смогут безнаказанно попасть в комнату в лучшему кидошнику курса и украсть у него отцовский меч.
- Это серьезное нарушение правил, - лениво тянет рыжеволосый однокашник, глядя на болтающегося, как муха в паутине, незадачливого вора.
- Его поступок был еще серьезнее, - невозмутимо отвечает Кира Изуру, максируя рейацу (тема, которую они будут проходить только через пять семестров) на сетке заклинания (которое они вообще вряд ли будут проходит), недовольно отмечая про себя, что сетка в некоторых местах не особо надежна сплетена. – Поэтому если… - он поднимает голову и смотрит туда, где болтается красиво зеленеющий в лунном свете второгодник. – Завтра окажется, что наш друг просто решил переночевать на свежем воздухе, то, так уж и быть, сочту его поступок дружеской шуткой.
И студент уходит под аккомпанемент в виде восхищенного присвиста рыжеволосого руконгайца.
18. Мошенничество.- Это нечестно, - придушенно сказал Казешини, пытаясь выползти из-под пудовой гири, придавившей его в рифленой крыше казарм третьего отряда.
- Я так не думаю, - меланхолично отозвались сверху. - Ведь в конце-концов битва - это ничто иное как демонстрация боевых навыков каждого из участников сражения. Кто-то может лишь бегать и громко орать, а кто-то способен на нечто большее. Например, на использование своего интеллекта далеко не в мирных целях. Я правильно излагаю?
Вес давивший на занпакто сверху увеличился еще в два раза, вызвав у него кровавый кашель.
- Спина болит, - тяжко вздохнул обладатель гири, зыркнув на придавленного коллегу и бывшего соратника.
Казешини фыркнул, длинные волосы лезли в рот и не давали ни нормально высказаться, ни отплеваться от крови. Проклятые мошенники – это счастливое трио идиотов спелось на почве каких-то своих загадочных тренировок и теперь пыталось превратиться в квартет.
- Мошенники, черт вас побери, - прорычал занпакто, царапая черепицу. – Трусы!
Он высказал еще несколько эпитетов, идеально подходящих для данного случая и почувствовал как вес снова увеличивается. Голова тяжело загудела, не выдерживая такого давления. Он почувствовал как перед глазами плывет красное марево и отключился.
- И по-твоему, Кира, это поможет мне наладить с ним контакт? – с плохо скрываемым ужасом воскликнул лейтенант девятого отряда, глядя на распластавшегося без сознания занпакто.
- По крайней мере так он тебя выслушает, не отвлекаясь, - меланхолично отозвался Кира, соскакивая с гири.
Его собственный занпакто, как обычно, мрачно промолчал.
19. Страсть/аффект. Написано в подарок для Leyana.
Солнце медленно поднималось из-за горизонта, окрашивая лес на окраине Сейретея в нежный желто-зеленый цвет. В кроне деревьев закаркали невидимые вороны, но спустя пару минут раздался треск ломающихся веток и птичья стая взмыла в небо. Вместо них на ветвях устроились два шинигами – светловолосый с длинной челкой, закрывающей половину лица и жилистый темноволосый парень, покрытый копотью. Они тяжело дышали и мрачно смотрели друг на друга.
- Мазь от ожогов? – прервал затянувшееся молчание блондин. Он пошарил в рукаве косодэ и вытянул оттуда маленькую баночку.
- Не надо, - отмахнулся его противник. – Зайду в четвертый, они подлатают.
Блондин тихо фыркнул, но убирать мазь обратно не спешил. Вместо этого он оглянулся по сторонам и спрыгнул с ветки на землю. Густой травяной ковер погасил звук падения.
- Лучше не стоит, - сказал он уже с земли. – Любой, даже самый неопытный рядовой увидит следы рейацу в твоих ранах. А мне не хочется получить выговор из-за навязанной тренировки.
Блондин застыл с мазью в руке. Темноволосый открыл было рот, собираясь что-то сказать, но потом замолчал и, спрыгнув на землю, взял мазь из руки своего товарища. Понюхав содержимое баночки, он начал невозмутимо втирать ее в покрасневшие плечо и веки. Блондин покачал головой и протянул руку, чтобы помочь, но тот лишь шарахнулся от него.
- Хисаги?
- Не надо, я сам, - Хисаги поморщился и сел прямо на траву. – В следующий раз просто не надо пытаться поджарить меня по-настоящему. Я не Пустой, чтобы использовать на мне заклинание во всю мощь.
- Но как иначе мы сможем подготовить себя к настоящему сражению? – невозмутимо парировал блондин, прислоняясь спиной к дереву. – Враг не будет жалеть сил, чтобы нас уничтожить. Разве… нет?
- Все верно, - пробурчал Хисаги, завинчивая крышку баночки. Он поморщился и встал с земли. – Но если мы будем калечить друг друга на тренировках, то ничего путного из этого не выйдет. Остаться без рук-ног или глаза еще до того, как началась заварушка – это не самая умная идея. Академия выпускала бы куда меньше шинигами, если бы все следовали твоей методике, Кира.
Блондин снова тихо фыркнул, но от комментариев воздержался. Когда темноволосый шинигами протянул ему мазь, Кира молча принял ее и положил в рукав. Успокоившиеся птицы начали опускаться на ветки деревьев, то тут, то там раздавалось хриплое сонное карканье. Хисаги прислонился к стволу дерева, совсем близко от своего товарища. Несколько секунд он молча смотрел на него, а потом неожиданно придвинулся ближе. Схватил за плечи, притянул блондина ближе и попытался обнять.
- Так ты это серьезно? – отпихивая Хисаги, прошипел тот. Сбросив чужую руку со своего плеча, он с нечитаемым выражением лица смотрел на своего товарища.
- Да! – рявкнул тот и неожиданно вцепился Кире в горло. Уровень давления рейацу в воздухе резко возрос, Кира схватился за горло, пытаясь освободиться.
- Отпусти, - задыхаясь, хрипел он. – Отпусти меня, придурок.
Но совершенно неузнаваемый, взбешенный Хисаги и не думал отступать. Уровень его реайцу поднялся в несколько раз по сравнению с привычным, в глазах вспыхнули красноватые искры и на секунду Кире стало страшно. Но потом он вздохнул и расслабился. Иногда, чтобы выиграть – нужно отступить. Не встретив сопротивления, Хисаги слегка успокоился и ослабил хватку на горле своего противника. Его лицо замаячило совсем близко, дыхание согрело ухо, а потом в рот Кире вцепились очень грубым поцелуем. Хисаги отчаянно, словно это был его последний шанс урвать лакомый кусок, укусил блондина за губу и попытался углубить поцелуй. Отросшая за ночь щетина царапала кожу, руки Хисаги переместились с горла на талию, и тогда Кира вытянул одну ладонь вперед. Она уперлась в грудь Хисаги, слегка касаясь обнаженной кожи. Слегка расслабившийся Хисаги, на секунду отстранился, ожидая продолжения ласки.
- Путь связывания один, Сай! – негромко сказал Кира. Руки Хисаги стянулись за спиной невидимой веревкой, заставив отшатнуться назад. – Ты подставился.
Не оглядываясь на кипящего от злости Хисаги, блондин сорвался в шунпо. Где-то вдалеке забил гонг, возвещая о начале нового трудового дня.
-
-
31.05.2009 в 13:01-
-
31.05.2009 в 13:04-
-
31.05.2009 в 16:23Ну да, и про руку отлично
Там только ошибки... запятые, несогласования
-
-
31.05.2009 в 17:08-
-
01.06.2009 в 09:41Хельга Винтер, отредактировать еще надо.
-
-
01.06.2009 в 10:04-
-
01.06.2009 в 12:17-
-
01.06.2009 в 12:17-
-
01.06.2009 в 12:24-
-
01.06.2009 в 12:25-
-
01.06.2009 в 12:27-
-
01.06.2009 в 12:29-
-
01.06.2009 в 12:34-
-
03.06.2009 в 11:53-
-
03.06.2009 в 11:55-
-
03.06.2009 в 11:58-
-
03.06.2009 в 12:01-
-
03.06.2009 в 12:04А-а... так - да, может быть. Просто непонятно)
-
-
03.06.2009 в 12:07-
-
04.06.2009 в 11:19-
-
04.06.2009 в 21:49Капитан? – раздался за дверью тихий, словно блеянье козленка, голос лейтенанта Киры.
Это сарказм или ты никогда не слышала блеянье козленка?
-
-
25.10.2009 в 14:05-
-
28.10.2009 в 13:19эх, не могу дождаться разговора по душам между Вабиске и Кирой, кто кому больше мозги промоет
-
-
28.10.2009 в 19:33-
-
05.12.2009 в 01:25не поняла, как Кира произнёс заклинание под поцелуем, даже если Хисаги отстранился на секунду
он может и без произнесения фразы, заклинаниями кидаться, если что
приятно видеть Киру не привычнофанонного
-
-
05.12.2009 в 01:32-
-
05.12.2009 в 02:22Ну, я очень стараюсь делать Киру канонным.
так держать