Если ты неожиданно обнаружил, что твой спутник – Вергилий, велик шанс, что ты в аду.
Кто я....
Кто ты...
- Что мы здесь делаем? - звонкий голос разорвал хрупкую оболочку тишины.
Белые губы медленно шевелились произнося что-то, но слова затихали, поглощенные жадной тишиной. Жадной, до этих нежных губ и мягкого языка.
- Делаем? - эхо насмешливо передразнило нас.
Глаза дергнулись и с длинных ресниц капнуло что-то. Слеза.
Кристально-чистый кусочек его горя. Печально-соленый и такой редкий.
- Какая разница... - сипло ответил кто-то.
Он был высок и скорее худ, чем плотен. Но это только сейчас. Его очертания постоянно менялись и каждый день мы видели нового человека или не человека. Однажды, он превратился в огромную хлопающую дверь и долго носился высоко над нами, у самого края нашей тюрьмы.
Мы были рассержены, но он как всегда не обратил ни на кого внимания и погрузился в сон, обратившись в плотный комок шерсти.
- Большая, - звонкий голос, хоть и чуть хрипловато, но все же уверенно ответил.
Он был в настроении поспорить. Это было единственным, чем мы могли заниматься здесь. Хотя, убить друг друга мы могли.
Но от трупа избавится было нельзя. Разве что съесть...
С резким хлопком человек обратился в мраморную статую и недовольно скривившись, напоследок, стал горгульей.
- Что же нам делать............... что..... нам..... делать.
~
В это время в Школе.
- Директор, мы не знаем, где искать их, просто не имеем представления! - спросил суховатый человек с пустыми глазами.
- Ищите, - рассерженно ответил директор и знаком показал, "сухарь" может выметаться за дверь.
- О-ох! - Дамблдор вздохнул, прислонившись лбом холодному зеркалу.
- Что же мне делать? - спрашивал он вновь и вновь, у мудрого предмета.
Зеркало спокойно отмалчивалось, оно молчало уже месяц, ровно столько, сколько пропали Гарри и Рон. Пятикурсники Гриффиндора, победители Волдеморта, лучшие ученики Хогвартса.
Единственная надеждой, была на зеркало, так как Гермиона Грейнджер - Лучшая ученица Школы и Главный префект, сошла с ума и лежала в больнице Св. Мунго в реанимации. Девочке ничего не помогало, даже дементоры не могли сделать такое с человеком. Врачи разводили руками, родители плакали.
Гермиона лежала на больничной койке, привязанная толстыми кожаными плетьми к спинке и краям. Глаза безучастно смотрели в потолок.
Лишь изредка, она начинала дергаться и кричать. Это были дикие стоны забитого животного, не напоминавшие ни один язык мира. Тело дрожало и билось о стенки комнаты или, сдерживаемое плетьми, судорожно извивалось на койке.
В последнее время приступы участились.
Директор не знал, что делать. Одновременно, все было хорошо – Волдеморта они уничтожили, школа вновь начала работать, Орден Феникса увеличивал число своих членов каждый месяц, но…
Никто не знал, что произошло в день, когда прошло три дня в Победы. Гарри Поттер и его друзья сидели в спальне Гермионы и готовили приветственную речь. Девочка, как Главный префект имела свою собственную спальню и могла принимать гостей в любое время дня и ночи.
Когда, неразлучная троица не пришла на обед никто не заволновался – мало ли! Они имеют право на какой-то отдых, но после трехчасового опоздания на ужин в их честь, где присутствовали все, включая родителей Гермионы, директор попросил сестру Рона, Джинни, сходить к ним – выяснить, не стряслось ли чего.
Девочка нашла абсолютно пустую комнату, Гермиону Грейнджер в ее нынешнем состоянии и плотно закрытые окна и двери.
Гарри и Рон исчезли.
~
Гермиона шла по огромному черному полю с редкими кустами чертополоха. Кругом стояли смрад и вонь. Чьи-то стоны, доносящиеся из-под земли сотрясали хлипкую почву. Девочка бродила здесь уже не первый день. Иногда, она видела вдалеке брызжущий во все стороны свет и бежала к нему, но чем дальше она бежала, тем больше удалялся источник света.
Здесь были вечные сумерки. Небо, задернутое плотными, как ватное одеяло облаками, висело над головой, рассыпаясь иногда мелким дождем. То ту, то там из земли торчали кости и забытые лейки. Иногда, она натыкалась на лопаты. Кто-то сжал здесь кости, зачем она не могла понять, и никогда не видела результата.
Печально и мрачное, место казалось ее личным адом – этаким Эллизиумом с легкой поправкой на asylum…
Иногда, она слышала голоса своих родителей. Они плакали и о чем-то ее просили, о чем она никогда не могла понять – ветер смешивал их голоса со стонами умирающих. Гермиона бежала за ними, но мощный вихорь сбивал ее с ног и уносился прочь.
~
Болезненные и прочные, воспоминания убивали их. Тюрьма – они жили в ней.
Странное дело, ни разу за все это время, ни Рон, ни Гарри ни захотели ни есть, ни спать.
Только человек, время от времени засыпал и оглашал каменные стены жутким храпом. Хотя, как понял Рон, он просто воровал у людей их мысли и самые страшные воспоминания, чтобы показать их мальчикам. Почему она не могли проникнуть сквозь стены, хоть мысленно, ни Гарри ни Рон не знали.
Неба не было видно, ничего не было, кроме серых, угрюмых, с неразличимым в полумраке узором, стен. Иногда, Рон чувствовал холод камня, а бывало, что это были и деревянные балки. Гарри чувствовал картон и тонкие обои, человек ничего не говорил.
Мальчики думали, что он что-то знал, но спросить не решались. Шрам Гарри Поттера таинственно мерцал в темноте и загорался зеленым цветом. В такие моменты, они начинали обсуждать Волдеморта и свою победу над ним., но беседа вскоре затухала, лишенная кислорода и должных чувств.
Беспокойные мысли срывались с губ или вылетали из ушей, а иногда с треском протискивались сквозь глаза. Мысли летали по тюрьме, беспокоя трех узников заунывным, как у моторчиков, грохотаньем.
Никто этого не замечал.
Одна маленькая мысль долго и занудно трещала где-то под потолком и Гарри, не выдержав, пульнул в нее ботинком. Она испуганно трепыхнулась и исчезла. Мальчик-который-выжил и потом еще раз победил, вздохнул и вновь погрузился в свои раздумья.
Мысль, между тем, вместе с ботинком вывалилась наружу. Яркий свет ослепил ее, но хитрая мыслишка понеслась, треща и переливаясь, прямиком в Хогвартс.
Пролетавшие мимо лебеди с недоумением смотрели на несущуюся идею.
Пролетев, через озеро, она покружила вокруг замка и нырнув, в кабинет директора, залетела думоотвод.
- Неплохо, - размышляла мысль, вяло плавая среди директорских проблем.
Кто ты...
- Что мы здесь делаем? - звонкий голос разорвал хрупкую оболочку тишины.
Белые губы медленно шевелились произнося что-то, но слова затихали, поглощенные жадной тишиной. Жадной, до этих нежных губ и мягкого языка.
- Делаем? - эхо насмешливо передразнило нас.
Глаза дергнулись и с длинных ресниц капнуло что-то. Слеза.
Кристально-чистый кусочек его горя. Печально-соленый и такой редкий.
- Какая разница... - сипло ответил кто-то.
Он был высок и скорее худ, чем плотен. Но это только сейчас. Его очертания постоянно менялись и каждый день мы видели нового человека или не человека. Однажды, он превратился в огромную хлопающую дверь и долго носился высоко над нами, у самого края нашей тюрьмы.
Мы были рассержены, но он как всегда не обратил ни на кого внимания и погрузился в сон, обратившись в плотный комок шерсти.
- Большая, - звонкий голос, хоть и чуть хрипловато, но все же уверенно ответил.
Он был в настроении поспорить. Это было единственным, чем мы могли заниматься здесь. Хотя, убить друг друга мы могли.
Но от трупа избавится было нельзя. Разве что съесть...
С резким хлопком человек обратился в мраморную статую и недовольно скривившись, напоследок, стал горгульей.
- Что же нам делать............... что..... нам..... делать.
~
В это время в Школе.
- Директор, мы не знаем, где искать их, просто не имеем представления! - спросил суховатый человек с пустыми глазами.
- Ищите, - рассерженно ответил директор и знаком показал, "сухарь" может выметаться за дверь.
- О-ох! - Дамблдор вздохнул, прислонившись лбом холодному зеркалу.
- Что же мне делать? - спрашивал он вновь и вновь, у мудрого предмета.
Зеркало спокойно отмалчивалось, оно молчало уже месяц, ровно столько, сколько пропали Гарри и Рон. Пятикурсники Гриффиндора, победители Волдеморта, лучшие ученики Хогвартса.
Единственная надеждой, была на зеркало, так как Гермиона Грейнджер - Лучшая ученица Школы и Главный префект, сошла с ума и лежала в больнице Св. Мунго в реанимации. Девочке ничего не помогало, даже дементоры не могли сделать такое с человеком. Врачи разводили руками, родители плакали.
Гермиона лежала на больничной койке, привязанная толстыми кожаными плетьми к спинке и краям. Глаза безучастно смотрели в потолок.
Лишь изредка, она начинала дергаться и кричать. Это были дикие стоны забитого животного, не напоминавшие ни один язык мира. Тело дрожало и билось о стенки комнаты или, сдерживаемое плетьми, судорожно извивалось на койке.
В последнее время приступы участились.
Директор не знал, что делать. Одновременно, все было хорошо – Волдеморта они уничтожили, школа вновь начала работать, Орден Феникса увеличивал число своих членов каждый месяц, но…
Никто не знал, что произошло в день, когда прошло три дня в Победы. Гарри Поттер и его друзья сидели в спальне Гермионы и готовили приветственную речь. Девочка, как Главный префект имела свою собственную спальню и могла принимать гостей в любое время дня и ночи.
Когда, неразлучная троица не пришла на обед никто не заволновался – мало ли! Они имеют право на какой-то отдых, но после трехчасового опоздания на ужин в их честь, где присутствовали все, включая родителей Гермионы, директор попросил сестру Рона, Джинни, сходить к ним – выяснить, не стряслось ли чего.
Девочка нашла абсолютно пустую комнату, Гермиону Грейнджер в ее нынешнем состоянии и плотно закрытые окна и двери.
Гарри и Рон исчезли.
~
Гермиона шла по огромному черному полю с редкими кустами чертополоха. Кругом стояли смрад и вонь. Чьи-то стоны, доносящиеся из-под земли сотрясали хлипкую почву. Девочка бродила здесь уже не первый день. Иногда, она видела вдалеке брызжущий во все стороны свет и бежала к нему, но чем дальше она бежала, тем больше удалялся источник света.
Здесь были вечные сумерки. Небо, задернутое плотными, как ватное одеяло облаками, висело над головой, рассыпаясь иногда мелким дождем. То ту, то там из земли торчали кости и забытые лейки. Иногда, она натыкалась на лопаты. Кто-то сжал здесь кости, зачем она не могла понять, и никогда не видела результата.
Печально и мрачное, место казалось ее личным адом – этаким Эллизиумом с легкой поправкой на asylum…
Иногда, она слышала голоса своих родителей. Они плакали и о чем-то ее просили, о чем она никогда не могла понять – ветер смешивал их голоса со стонами умирающих. Гермиона бежала за ними, но мощный вихорь сбивал ее с ног и уносился прочь.
~
Болезненные и прочные, воспоминания убивали их. Тюрьма – они жили в ней.
Странное дело, ни разу за все это время, ни Рон, ни Гарри ни захотели ни есть, ни спать.
Только человек, время от времени засыпал и оглашал каменные стены жутким храпом. Хотя, как понял Рон, он просто воровал у людей их мысли и самые страшные воспоминания, чтобы показать их мальчикам. Почему она не могли проникнуть сквозь стены, хоть мысленно, ни Гарри ни Рон не знали.
Неба не было видно, ничего не было, кроме серых, угрюмых, с неразличимым в полумраке узором, стен. Иногда, Рон чувствовал холод камня, а бывало, что это были и деревянные балки. Гарри чувствовал картон и тонкие обои, человек ничего не говорил.
Мальчики думали, что он что-то знал, но спросить не решались. Шрам Гарри Поттера таинственно мерцал в темноте и загорался зеленым цветом. В такие моменты, они начинали обсуждать Волдеморта и свою победу над ним., но беседа вскоре затухала, лишенная кислорода и должных чувств.
Беспокойные мысли срывались с губ или вылетали из ушей, а иногда с треском протискивались сквозь глаза. Мысли летали по тюрьме, беспокоя трех узников заунывным, как у моторчиков, грохотаньем.
Никто этого не замечал.
Одна маленькая мысль долго и занудно трещала где-то под потолком и Гарри, не выдержав, пульнул в нее ботинком. Она испуганно трепыхнулась и исчезла. Мальчик-который-выжил и потом еще раз победил, вздохнул и вновь погрузился в свои раздумья.
Мысль, между тем, вместе с ботинком вывалилась наружу. Яркий свет ослепил ее, но хитрая мыслишка понеслась, треща и переливаясь, прямиком в Хогвартс.
Пролетавшие мимо лебеди с недоумением смотрели на несущуюся идею.
Пролетев, через озеро, она покружила вокруг замка и нырнув, в кабинет директора, залетела думоотвод.
- Неплохо, - размышляла мысль, вяло плавая среди директорских проблем.