Если ты неожиданно обнаружил, что твой спутник – Вергилий, велик шанс, что ты в аду.
Не могу не привести эту цитату из лекции, уж больно понравилась. Тем более, что тема читателя (или зрителя), отожествляющего себя с автором или героями для современного массового искусства более чем актуальна. Отсюда, несмотря на все исследования социологов, растут т.н. феномены главных героев-неудачников, мышек и т.д.
Теория литературы, на самом деле, очень долго сталкивалась с проблемой читателя. Обсуждают книги. Книги и «Слова, слова, слова» – как сказал бы Гамлет. Но кто читает эти книги? Конечно же, социологи проводили опросы, выясняя, какие люди читают какие книги, а так же, как они оценивают и отзываются о книгах. Но социология сама по себе ещё не дала вот этой связки между тем, что происходит, грубо говоря, в голове человека, когда он открывает текст и читает его, и тем, что имел в виду автор, совпадает ли это. В XIX веке, в теории литературы, когда говорилось о читателе, то следуя за достаточно абстрактной философией того времени, имели ввиду некоего абстрактного, идеального читателя, у которого нету каких-то выдающихся черт, его собственной личной индивидуальности. Это просто, как в немецкой традиции принято считать, всепонимающий человек — образованный читатель, функция которого, заключена в том, что он должен как можно лучше понять, лучше усвоить мысль автора, то есть он, в каком-то смысле, является тенью, повтором автора. Он сам ничего не сделал, он сам ничего не создал, но он в состоянии постичь замысел автора, и таким образом является для него идеальным.
Теория литературы, на самом деле, очень долго сталкивалась с проблемой читателя. Обсуждают книги. Книги и «Слова, слова, слова» – как сказал бы Гамлет. Но кто читает эти книги? Конечно же, социологи проводили опросы, выясняя, какие люди читают какие книги, а так же, как они оценивают и отзываются о книгах. Но социология сама по себе ещё не дала вот этой связки между тем, что происходит, грубо говоря, в голове человека, когда он открывает текст и читает его, и тем, что имел в виду автор, совпадает ли это. В XIX веке, в теории литературы, когда говорилось о читателе, то следуя за достаточно абстрактной философией того времени, имели ввиду некоего абстрактного, идеального читателя, у которого нету каких-то выдающихся черт, его собственной личной индивидуальности. Это просто, как в немецкой традиции принято считать, всепонимающий человек — образованный читатель, функция которого, заключена в том, что он должен как можно лучше понять, лучше усвоить мысль автора, то есть он, в каком-то смысле, является тенью, повтором автора. Он сам ничего не сделал, он сам ничего не создал, но он в состоянии постичь замысел автора, и таким образом является для него идеальным.